Эмилио Сальгари - Священный меч Будды

Плот все продолжал разъезжаться, угрожая затопить оружие, провизию, амуницию и одеяла, лежавшие на нем. Необходимо было его связать.

Капитан и Казимир, помогая себе руками и ногами, поднялись на остатки плота, пытаясь соединить связки, но скоро убедились в тщетности своих усилий.

— Хватайтесь за желудки лошадей, — сказал капитан.

— А бирманцы? — спросил Корсан.

— Я их больше не боюсь. Забирайте оружие и провизию.

Они привязали себе к голове ружья и амуницию, оперлись на лошадиные желудки и направились к берегу, но, не доплыв нескольких шагов до него, с ужасом увидели темные тени, двигавшиеся с глухим шумом и рычанием по берегу. Нетрудно было узнать в них тигров.

Капитан, подумав, уже направился к другому берегу, но и там слышался такой же ужасный концерт диких зверей.

— Не везет же нам! — воскликнул американец. — Я никому не советую выходить на берег, в особенности тем, кто не желает быть съеденным тиграми.

— Подождем зари, — предложил капитан Джорджио. — К счастью, бирманцы все исчезли.

— Эта собака Бундам сыграл с нами прегадкую штуку, Джорджио. Кто мог бы в нем подозревать изменника?

— Этот человек оказался хитрее нас. Наверное, он догадался, что мы не пограничные китайцы.

— У него, конечно, были сообщники?

— Разумеется, Джеймс. Бирманцы, стрелявшие в нас из мушкетов, были его друзья.

— Значит огонь, зажженный на вершине горы, был тоже делом рук Бундама.

— Теперь я в этом не сомневаюсь.

— Эй! — крикнул в эту минуту китаец, плывший впереди всех. — Берегите ноги!

Он еще не договорил, как американец почувствовал, что кожа его гетр ободралась обо что-то острое. Он стал опускаться и достал ногами дно реки.

— У нас под ногами мель, — объявил он.

— Впереди виднеется островок, — сказал Джорджио. — Вперед, и постараемся взобраться на него.

Исцарапав себе ноги, то погружаясь, то снова выплывая на поверхность, гонимые вперед течением, кое-как добрались они до островка, который был покрыт прекрасными деревьями и высочайшим бамбуком.

— Мы здесь одни? — спросил американец.

— Я никого не вижу, — отвечал поляк.

— В таком случае мы можем уснуть. Я больше не двинусь с места. 382

— Спать, господа! — сказал капитан. — Завтра мы посмотрим, что можно будет предпринять.

Они устроились между деревьями и, несмотря на крики слонов, мяуканье тигров и мычание буйволов, доносившиеся с реки, заснули глубоким сном, как будто находились у себя дома.

Около шести часов утра поляк был неожиданно разбужен всплесками весел и веселым разговором. Он тихо поднялся и, не производя ни малейшего шума, пробрался к берегу и спрятался за куст.

Оттуда он увидел, что красивая стройная лодка вместимостью двадцать пять или тридцать тонн, снабженная двумя мачтами с распущенными парусами, искала место, чтобы пристать к островку.

— Отлично! — прошептал поляк. — Эта лодка как нельзя более кстати.

Пока бирманцы, приплывшие на лодке, бросали якорь, он побежал разбудить своих товарищей.

— Ты уверен в том, что это не военная лодка? — спросил не доверявший его словам капитан.

— Это торговое судно, — отвечал Казимир.

— В таком случае мы поплывем на нем. Пойдемте, друзья!

Все поднялись и пошли к берегу, где увидели лодочников, высаживавшихся на островок. Лигуза спросил, где капитан, и стал просить его довести их до Амарапуры.

Предложение было охотно принято, так как судно, направлявшееся в Пром с грузом риса, должно было пройти мимо столицы королевства.

Полчаса спустя «Рангун» — таково было имя красивого судна — покидал островок, спускаясь вниз по реке, величественно катившей свои воды по необозримым равнинам.

Путешественники, осмотрев судно, погрузились в глубокий сон, прервать который не были бы в состоянии даже пушечные выстрелы.

Двенадцатичасовой отдых вернул им силы, истраченные во время полного приключений путешествия по великому Индокитайскому полуострову.

В курении, болтовне, проектах и главным образом в еде протекли четыре прекрасных дня, в продолжение которых «Рангун», управляемый опытной рукой капитана Нан-Иуа, продолжал лететь к югу, проплывая мимо крепостей, деревень, предместий и укреплений, обширных лесов, плантаций индиго, хлопчатника, табака и риса.

Восемнадцатого сентября окружающая картина стала более разнообразной, чем в предыдущие дни. На каждом шагу встречались небольшие суда, без сомнения спущенные на воду знаменитой верфью в Промэ, государственные военные лодки, барки и длинные, тонкие, снабженные пятнадцатью, двадцатью, а может быть и тридцатью веслами лодки, летевшие с быстротой стрелы, управляемые здоровенными лодочниками, пестро татуированными и одетыми в разноцветные шаровары.