Игорь Кабаретье - Преступление в Гранд-опера. Том второй. Шуба из Сибири

Нуантэль между тем думал:

– Пошлость и низость этого странного типа соответствует тому образу, каким я его себе представлял, и я не стану тянуть вокруг да около. Он лжёт с превосходным равновесием низостью и пошлостью и, кроме того, с удивительной бесцеремонностью, так что не стоит церемониться и следует уничтожить и растоптать этого якобы докторишку, необходимо ударить его посильнее.

– Вы ему об этом непременно скажете, не так ли, капитан? – продолжил Сен-Труа, – и я, безусловно, признаю все свои ошибки в такой форме, чтобы она вам понравилась, а вы, надеюсь, возьмёте на себя обязанность вручить эти извинения в милостивые руки месье Дарки.

– Нет, – возразил Нуантэль. – Дарки, может быть, и удовлетворится письмом, которое вы ему собираетесь написать и не вынудит вас сражаться с ним на дуэли, и, даже более того, будет хранить молчание по поводу произошедшего, ведь это дело, если слух о нём распространится по Парижу, сильно повредит вашей клиентуре и вашей практике, но не льстите себе мыслью о том, что он забудет произошедшее. Между нами говоря, доктор, я полагаю, что Дарки не будет больше приветствовать вас при встрече.

– Что! Он придаёт такую значимость к легкомыслию с моей стороны! Я никогда не успокоюсь таким положением вещей… моя ошибка… отношения, которыми я гордился. Я надеюсь, что, по крайней мере вы, мой дорогой господин Нуантэль… вы на меня не будете сердиться.

Капитан же, вместо того, чтобы ответить, встал и принялся гулять по кабинету, насвистывая лёгкую мелодию. Сен-Труа, удивлённый и обеспокоенный, также встал и попробовал совершить отвлекающий манёвр.

– Посмотрите на эту Мадлен в пустыне, – сказал он, показывая на большее полотно, которое висело напротив бюста Гиппократа, отца медицины. – Это – красивое произведение, хотя, и не подписанное. Оно приписывается Аннибалу Каррачи 5 5 Аннибале Карраччи ( Annibale Carraci, 1560 – 1609) – итальянский живописец, прославившийся работами на мифологические сюжеты. . Одна из моих клиенток мне подарила это полотно в прошлом году.

– Чтобы вас поблагодарить за то, что вы её вылечили от невроза. Ах! Какая у вас приятная профессия, и я понимаю, что вы постараетесь не потерять её. Но, скажите мне, ваш приятель Ласко о них также заботится, об этих неврозах?

– Ласко! Как?… Я не понимаю, о чём это вы?

– Я у вас это спросил лишь потому, что ваш недавний алкоголик, казалось, его знает.

– Вы шутите, капитан.

– Ничуть. Этот ваш упрямый клиент говорил о Перуанце, а ведь не так много перуанцев в Париже. Я припоминаю также… да, и ведь действительно, как он бранился на вас и этого Перуанца, который может быть только вашим другом Ласко. Он говорил: «они меня посылают прочь, они меня увольняют, но у них ничего не выйдет. Я пойду к комиссару полиции и расскажу ему обо всём.»

– Невозможно, чтобы вы услышали это… и впрочем, это слова, у которых нет никакого смысла…

– Возможно да, а возможно и нет. Любезный пьяница ещё держал и другие речи. Он добавил, что его послали бы, без сомнения, за моря, одно миленькое местечко, но что он не отправится туда в одиночестве. Он утверждал, что вас будет трое, тех, кто совершит это путешествие.

– Вы хорошо знаете, что этот человек безумен, – воскликнул Сен-Труа, лицо которого зеленело буквально прямо на глазах.

– Если он таковым является, то я вам рекомендую его отправить в сумасшедший дом, и чем раньше, тем лучше, – спокойно сказал Нуантэль. – Если же вы оставите этого весельчака на свободе… Ну вот! Стучат. Кто там возвращается через маленькую дверь?

Доктор вздрогнул, и побежал к двери, вероятно, с целью закрыть её на внутренний запор.

Постучали только три раза, но с определёнными промежутками и силой удара. Несмотря на неожиданно проявленную прыть, доктор подошёл к дверям слишком поздно. Они открылись буквально перед его носом, и сам присно упомянутый только что генерал Ласко вошёл скромным шагом в кабинет своего друга.

Сен-Труа отдал бы в этот момент всю свою клиентуру за шанс выпутаться из тягостного положения, в котором он оказался, хотя при любых других обстоятельствах прибытие помощника для него было бы очень даже приятно, но сейчас присутствие Нуантэля могло сильно усложнить ситуацию. Поэтому несчастный доктор изобразил печальное выражение лица при виде Перуанца.

Это непредвиденное появление генерала, напротив, обрадовало Нуантэля. Лицезреть обоих плутов с глазу на глаз одновременно… на такую удачу он и не надеялся и был готов тотчас же ею воспользоваться. Представился момент закончить первую партию с ними обоими сразу и одновременно, но ему надо следовало выбрать один из вариантов, которые крутились в его голове: или вынудить их признать то, что они знали о делах и поступках маркизы в течение ночи бала Оперы, или ограничиться тем, что запретить им появляться в доме у маркизы. Мудрый капитан подумал, что прежде чем сделать выбор, необходимо их довести до такого состояния, чтобы они благодарили его при любом выбранном им направлении атаки. С Сен-Труа эта цель была уже почти достигнута, так что теперь шла речь лишь о том, чтобы быстро атаковать Ласко, который казался достаточно озадаченным увиденным в кабинете его друга. Глупец не рассчитывал встретить у своего сообщника человека, которого он старался уже на протяжении двух дней устранить самым радикальным образом.