Елена Ворон - Зеркала и галактики

Прошел целый год, прежде чем Дэсс решился набрать охапку люб-цветов. Полдня выискивал самые редкие, белые, с алой каймой на лепестках. С замирающим сердцем княжич сложил приношение у ног возлюбленной, в траву под кустами огневки, где они с Соной обычно встречались, и тоже опустился наземь, склонил голову, ожидая ответа. Сона не торопилась принять цветы. Сев на корточки, она придирчиво рассматривала душистые головки – нет ли увядших либо помятых. Очень важно понять, как мужчина отнесся к делу: если он принес избраннице негодные люб-цветы, стоит ли с таким знаться? Дэсс был уверен, что в охапке нет дурных цветков – перед тем, как явиться к Соне, он тщательно перебрал их и убедился, что в дороге не повредил ни единого лепестка. Что же она их разглядывает так долго? Хорошие ведь цветы!

– Нет, – тихо промолвила Сона. Это был приговор, и княжичу оставалось лишь встать и уйти. Решение девушки не обсуждается, и вопросов ей мужчина не задает. Однако Сона грустно продолжила: – Взгляни: что ты принес?

Дэсс изумленно уставился на распластанные в травке цветы. Белые, с алой каймой, лепестки необъяснимо поникли и посерели, словно Дэсс не озаботился кувшином с водой и тащил цветы по жаре прямо так. Отчего они умерли? Ведь только что были живые!

– Сона… – растерявшийся княжич не находил слов. – Я… клянусь тебе…

Княжеский сын клянется лишь раз в жизни – когда принимает сан князя и берет на себя груз забот о своем роде и доме. Сона не позволила Дэссу произнести негодные слова: узкая ладошка легла ему на рот.

– Уходи, – прошептала девушка.

И он ушел. Потрясенный, несчастный, с потускневшей от горя шерстью. За что покарал его Великий Ханимун? За какие проступки убил люб-цветы? Неужели за Дэссову лень и нежелание постигать нудную премудрость, обязательную для княжеского сына?

За ответами он пошел к Дэссе. Наверняка сестренка растолкует, что к чему.

Дэсса только что выкупалась в бассейне с ароматической солью и сидела на каменной скамье, сушила золотистую шерсть на солнце, небрежно прикрывшись отрезом желтого шелка. Сверху спускались цветущие лозы из висячего сада на стене, и среди этих цветов юная княжна казалась особенно красивой.

Княжич понуро опустился на скамью рядом с Дэссой. Ощутил исходящий от нее аромат и не сдержался, горестно мяукнул. Сколько этой самой соли он перетаскал Соне! С Дэссой советовался, выбирал что получше…

– Отвергла люб-цветы? – спросила сестренка, которой – вот счастье! – крайне редко приходилось что-нибудь объяснять.

– Хуже. – Он рассказал о случившемся.

У Дэссы на лице дрогнули черные полоски, идущие от глаз к ушам: сестренка несказанно удивилась.

– Кэты меня забери! – выругалась она звонко, не стесняясь тем, что ее могут услышать домашние. – Только и сказала: «Уходи»? Больше ничего?

Какая разница – сказала или нет? Люб-цветы погибли. Ни с того ни с сего! А второй раз их девушке не предлагают. Княжич мяукнул и до боли прикусил губу.

– Дэсс, – сестренка с нежностью провела ладонью ему по щеке, – ну, ты как маленький. Она сама их убила, чтобы тебе отказать.

– Как убила?! Зачем?

Дэсса присвистнула сквозь зубы и, не вставая со скамьи, потянулась к ветке с цветками, похожими на розовые язычки. Небрежно накинутый шелк соскользнул, Дэсс наклонился его поднять. Когда он снова набросил ткань на золотистый сестренкин живот и глянул на ветку, розовые «язычки» уже висели поникшие, побуревшие. Убитые, как недавно – люб-цветы.

– О Ханимун! Это еще что?

– Женская магия, – объяснила сестрица, подтыкая шелк подмышки. – Мы все это умеем. Мало ли что – вдруг нужно отвадить надоедного ухажера? А он принес букет без изъяна, и придраться не к чему.

«Отвадить ухажера»! Вот, значит, как… Солнце над стенами замка померкло. Дэсс встал, чтобы уйти и не размяукаться перед сестренкой.

– Сядь, – Дэсса поймала его за руку и потянула назад. – Ты ничего не понял. Сона – умница и сознает, что ты не можешь взять ее в замок женой. А быть тебе просто любушкой она не хочет. Пусть даже ты княжеский сын.

– Как это не могу взять женой? – рыкнул Дэсс, мгновенно ощетинясь. – Мне тут и отец не указ!

– Наш отец ни при чем, – мягко возразила сестренка. – Сона – единственная дочь.

– Ну и что?

Дэсса повернула лицо к солнцу, прижмурила свои удивительно красивые зеленые глаза. Почти такие же красивые, как у Соны.

– Единственная дочь не рожает собственных детей, – произнесла она тихо, словно стесняясь. – Ее род оборвется на ней. А ты ведь не оскорбишь Сону, взяв вторую жену, которая нарожает тебе детишек?