Андрей Окунь - Забытая жизнь

– Ритуал?

– Я не понимаю, что значит это слово. В памяти нет ничего связанного с ним…

– Не важно, мысли вслух, – сказал Мак и жестом показал, чтобы Бродяга продолжал.

– В общем, я думаю, если кто-то просто хотел свести счеты – обыкновенное убийство, было бы лучшим решением. Зачем травить меня и при этом жестоко избивать?

– Те, кто сделал это с тобой, либо отводили таким образом душу и пытали тебя, – лицо Бродяги скривилось от злости при этих словах Мака, – либо перед тем как потерять сознание, ты усиленно сопротивлялся.

Бродяга сухо кивнул.

– Избивать ведь можно и без яда, – добавил парень.

– Они хотели видеть, как ты мучаешься? – спросил Мак, и его единственный глаз, не скрытый тенью, зловеще блеснул.

– Но это не дает ответа на вопрос: зачем они перетащили меня через горы?

Охотник откинулся на спинку стула и провел большой мозолистой ладонью по щеке. Если бы не тень, то Бродяга увидел бы, что та часть губ, которая была скрыта от его глаз, дрогнула от легкой улыбки. Казалось, именно этот вопрос и хотел услышать охотник от Бродяги.

– Это и меня поставило в тупик, – Мак подвинулся на кровати, садясь удобнее.

Бродяга грустно кивнул и распрямил затекшие ноги. Мак словно статуя, скрытый наполовину надвигающейся темнотой, смотрел в чернеющее окно.

– Меня явно не ждут обратно, – с горькой усмешкой произнес Бродяга.

– Это точно, – охотник слегка отклонил голову назад и тихо рассмеялся.

– Давай еще раз проговорим все, до чего мы додумались, – предложил Бродяга, – после травмы, у меня все будто выпрыгивает из головы. Я боюсь, что могу что-то упустить.

– Мы поняли, что ты из города у моря, и что кто-то из жителей имел вескую причину не просто прирезать тебя в подворотне, а избить и отравить.

– И еще перетащить через горы, – произнес Бродяга из темноты комнаты.

– Вместо того, чтобы бросить в канаве…

– Сбросить с утеса и утопить. Я это понял, – быстро добавил парень.

– Получается, что у нас больше вопросов, чем ответов. А самое плохое… – Мак сделал паузу, ожидая, что за него договорит Бродяга.

– Что я ничего не помню. Ничего из своего прошлого. Ни одного имени, ни одного конкретного события. Ничего.

Снаружи окончательно стих ветер. Лес замолчал, и всю округу окутала непроницаемая тишина.

– Ты начал разговор со слов: «я не знаю, что мне делать», – сказал Мак.

– Я имел в виду, что не уверен, правильное ли я принял решение.

Мак ждал.

– Я хочу найти тех людей, – и он посмотрел в сторону Мака глазами, полными уверенности и злости, – мне нужно попасть в город. Возможно, когда я увижу родные места, память быстрее ко мне вернется. И я хочу спросить, не передумал ли ты перевести меня через горы, – добавил после некоторой паузы Бродяга.

Кровать уныло скрипнула под охотником. Мак мягко ступая по дощатому полу, подошел к двери.

– Я же отчетливо сказал тебе, готовиться к переходу. Что непонятного?

Мак захлопнул за собой дверь в избу, вдохнул холодный свежий ночной воздух. «Зачем ты это делаешь?» – в голове прозвучал вопрос, на который охотник все еще не мог себе ответить.

– Просыпайся! – крикнул Мак, распахивая с улицы дверь, – уже рассвело, пора начинать работать.

Бродяга простонал и перевернулся на другой бок, чтобы утренний свет не попадал в глаза.

– Я сказал: вставай.

Мак прошел в комнату, взял с пола башмак и на ходу бросил его в Бродягу.

– Да поднимаюсь, – пробурчал парень

Он сел в кровати: лицо помято ото сна, волосы торчат в разные стороны.

– Ты девятый день спишь на моей кровати, сегодня это было в последний раз – будешь спать либо на полу, либо в спальнике на улице.

Бродяга протяжно застонал и рухнул обратно спиной на твердую подушку.

– Хоть не буду видеть этот проклятый стол, – пробубнил он, и скинул ноги с кровати.

– О чем ты?

– Да так, без разницы.

Пока парень одевался, охотник рывком поднял массивную крышку погреба. Мак сделал глубокий вдох, втягивая в себя запах сырости и мокрой земли, прикрыл глаза от удовольствия и спрыгнул вниз. Бродяга слышал, как охотник прошел по узкому тоннелю длинной несколько метров под полом избы. Парень натянул башмаки, надел через голову порванную и мешковатую рубаху с засохшими пятнами крови на правом плече и груди. Из открытой двери тянуло утренней прохладой. Бродяга стоял в проходе и вспоминал, сколько времени он прожил у охотника в избе. «Девятый день новой жизни, и до сих пор ни черта не помню», – сказал он про себя и шагнул наружу.