Кэтрин МакФлай - Роковая клятва. Том 1. Фаворит фортуны. Том 2. Орден проклятых

Рельефом тонким обрамлялось

строенье мраморных колонн,

что подпирали вдоль фасада

плющом увитую аркаду

и довершали общий тон.

Фасад при входе над карнизом

гербом украшен и девизом

семьи МакЛелландов «Think on» 22 22 Девиз клана МакЛелланд переводится как фразовый глагол «Помни»

Изыска также не лишён

ряд инкрустаций в позолоте

с лепниной по французской моде.

К террасе лестница вела,

просторна, мраморно-бела.

А светлый камень парапета

на солнце глянцево сиял.

Уильям скромности не знал.

Не по нему бытье аскета.

Они поднялись на крыльцо,

лакей учтиво поклонился

и дверь открыть поторопился.

Графини милое лицо

улыбкою сияло нежной.

Походной с Уильямом неспешной

они прошли в просторный зал.

Изыск убранства восхищал

роскошной виллы. Интерьеры

ведущих к залу анфилад 23 23 Анфила́да – ряд последовательно примыкающих друг к другу пространственных элементов (помещений), расположенных на одной оси, что создаёт сквозную перспективу

венчал портретов длинный ряд.

А окна светлые портьеры

драпировали из шелков.

Вазоны комнатных цветов

убранство дома дополняли.

Великолепьем впечатляли

старинный мрамор и фарфор.

Приёмов зал и коридор

наполнен был благоуханьем

цветами белоснежных роз.

И вот красот апофеоз —

картин полотна средь блистанья

отделки стен и потолка.

[Бэт]

– Какое тонкое искусство —

орнамент каждого цветка.

Маэстро-живописца чувство —

в оттенках каждого мазка,

на холст положенного кистью.

Пейзаж осенний – кружат листья

воздушность цвета, зыбь реки,

на глади озера круги,

в дожде – пространственная лёгкость.

Портрет – величие и строгость —

штрихи подчёркнуто резки.

Как идеальна безупречность

и грациозность этих лиц!

[Уильям]

– Искусство – замершая вечность

на строках жизненных страниц.

[Бэт]

– Каков талант у живописца! —

Войдя промолвила она.

Мне расскажи, кто эти лица? —

[Уильям]

– Моя семья. Вон та стена.

Я всеми здесь могу гордиться.

И я хотел бы, чтобы мной

они гордились, отошедши

давно на неземной покой,

меня не упрекали вслед же.

[Бэт]

– Всего превыше ставя долг,

их будешь гордостью всегда ты.

[Уильям]

– Моих врагов не дремлет полк.

(По коридору анфилады

они прошли).

[Бэт]

– Шаги свершаю на пути те ль?

О, сомневаюсь я внутри.

[Бэт]

– Забудь сомнения.

[Уильям]

– Забуду,

но если любишь ты меня…

[Бэт]

– Конечно, Вильям, я люблю!

– Да?

– …И не было такого дня,

что не скучала по тебе я.

[Уильям]

– Тогда я всё забыть сумею.

Идём же в зал, Элизабет.

Она смотрела на картины.

[Бэт]

– Скажи, а это чей портрет?

[Уильям]

– Отца. Давно, 15 лет

назад погиб он.

– Ах, прости!

– Но

зачем спросила про него?

– О, я увидела родство,

Но всё ж вы разные: ты – весел;

Его глаза – как синий лёд.

И взгляд меня пугает тот.

– Судьба ли даст довольно мне сил,

чтоб рок отца не повторить?

– О чём ты?

– Мы с ним так похожи…

И клятвы нас связует нить.

За смерть я клялся отомстить

врагам его, но после всё же

я предал клятву ту свою.

Я слишком памятью измучен.

Предав, себя я предаю.

Какой в стране я не займу чин,

и что не сделаю, обет

я не забуду свой. Но, нет, —

И выполнять его не стану.

Отца отмщенье не вернёт.

И я смотрю всегда вперёд.

Зачем за призраками гнаться?

Давно свою я начал жизнь,

как строчку, с нового абзаца

– Я поняла, о чём грустишь:

Вернуть отца мечтаешь лишь.

– Я б отдал всё, чтобы вернуть, но…

– И даже отдал бы любовь?

– Конечно нет! Подумать трудно,

что потеряю тебя вновь.

В душе смешались счастье с болью.

Былое – в прошлом. Ныне есть

лишь то, что будет и что здесь.

Я не солгу, любя. Но столь я

как я тебя люблю, уже

не полюблю иную. Знаешь,

я не подобен ведь ханже.

– Я знаю и люблю тебя лишь!

(Да, он любил Элизабет.

Но как забыть про тот обет,

что заставляет отрекаться

от чувства дружбы и любви?)

Стоя к портрету визави,

он вспомнил проклятое братство,

куда отец вступить велел.

Он отвернулся от портрета,

смотреть в глаза отцу не смел,

ведь были преданы обеты.