Лана Петровских - Вискоза

– Обошлось, – вновь повторил начальник охраны, когда его взгляд зацепил фотографию на стене коридора.

Прохладный вдох комом застрял в горле. На лице неприкасаемого Власова сине-грязным позором выделялось пятно. «ЧП» – большим восклицательным знаком вырисовывалось на вытянутой физиономии начальника охраны.

Власов нецензурно орал, разбрасывая бумаги по кабинету. Сексапильная секретарша пыталась привести босса в адекватное состояние посредством стакана виски со льдом.

И всё бы хорошо, без последствий, без нервных потрясений, если бы утром следующего дня финансовое здание не было бы опечатано столичной милицией в связи с ночным убийством банкира – Власова Григория Григорьевича. Смерть наступила вследствие выстрела в голову. Уголовное дело. Одной из первых улик убийства рассматривалось чернильное пятно на висевшей фотографии банкиров.

Семён Андреевич Вискоза мог заказывать себе похоронный марш. Позиция страуса в момент опасности не спасала, юрист-студент готовился явиться с повинной, чтобы рассказать о нелепом стечении обстоятельств, о злой шутке, которую сыграла с ним судьба.

Но желаемая реабилитация со стороны карающих органов не последовала по причине отсутствия заявления и заявляющего.

Деканат юридической академии счёл своим долгом уведомить студента Вискозу о задолженности. Они ставят в известность, что работа охранника не может считаться практикой, и потому Семён Андреевич направлен в государственную юридическую консультацию города Москвы на тридцать календарных дней.

На зеленом тканом фоне разбрелись причудливыми мазками белесые цветы. От частого использования аляповатый матрас приобрел комковатую поверхность. Лежать на нем было неудобно, то здесь, то там тупообразные холмики вдавливались в тело, заставляя его периодически приподниматься в поисках мягкого прилежания.

– Пора бы от него избавиться, – сонно пробурчала Лариса. – Сто лет в обед, а ты все бережешь его…

– Ты о чем? – шепотом спросила мама.

– Все о том же, в частности, об этом матрасе, в общем, о твоем муже.

– Зачем ты так? – не поддаваясь на провокацию язвительного тона дочери, Надежда Васильевна мягко возразила.

– Копишь всякую рухлядь, только пространство засоряешь, – с нарастающим раздражением ответила Лариса.

– От хороших вещей и людей пространство увеличивается и наполняется.

– То-то я смотрю, ты вся «наполненная», аж светишься. Скоро мои детсадовские платья будешь донашивать, как раз по размеру.

Мать, не желая скандала, махнула рукой и вышла на крыльцо. Вечер легким дыханием остужал летний день. Скоро придет прохлада, и можно будет повозиться в огороде – заслуженный растениями полив и влажная прополка – обычные дела дачного сезона. Надежда Васильевна, повязав веселенький платочек на голову, отправилась в грядки.

«Ничего, пройдет. Сердитая она, потому что обижена. Виктор не приехал, не позвонил – расстроена. Все пройдет, образуется. Тридцать пять лет – бабий возраст, а она еще и в девках-то не была. Выучилась, карьеру сделала, а детей и мужа нет так нет. А Витька так – приблудный. Сегодня здесь, завтра там, сегодня с ней, завтра… бедная моя»

Следующая лейка освобождалась от воды, и мысли неспешно уплывали сквозь маленькие дырочки в потрескавшуюся почву.

«Мысли уплывают и пропадают в недрах земли, чтобы вновь появиться ранним утром в виде чистой росы на зеленом, чтобы стать влажным дыханием на солнце. Я вдохну, и новорожденные мысли снова проникнут в меня, чтобы прожить день, и с вечерним поливом вновь уйти в землю на целую ночь. Как водоворот воды в природе».

– Мам, ты опять меня не слышишь, – Лариса стояла на крыльце. – Не буду я его ждать, поеду домой. Завтра тебе позвоню, холодильник полный. Приеду через два дня. Пока.

Надежда Васильевна, закрывая ворота, с нежностью смотрела на удаляющуюся машину дочери. «Все образуется. Храни тебя Господь. Найдется тот, кто подберет ключик к твоему сердцу». Ключик! Надежда Васильевна улыбнулась, вспоминая.

…

– Дама, вы не так ключ вставляете, и бутерброд надо есть колбасой на язык.

– У меня с сыром, – ответила женщина, убирая надкусанный хлеб в сумку.

– Все одно. Но мучного должно быть поменьше, а колбасы с сыром побольше.

– Вы есть хотите?

Мужчина, потупив взгляд, слегка кивнул, сбросив с себя нарочито бравирующий тон.

– Если поможете открыть дверь, предложу обед, – Надежда Васильевна лукаво улыбнулась.