Василий Лягоскин - Далеко от Земли. Часть первая - Ученик Древних

– Так вот, Никита Владимирович, – широко улыбнулся Смирнов, – ты теперь уже выездной, да еще какой. Едешь сначала в Америку, потом – после комплектования совместной группы – в турне по Европе. Завидую!

Полковник по глазам начальства видел, что ничего тот не завидует. Больше того, это «турне» дохнуло на принявшую боевую стойку чуйку таким могильным тленом, что Никита Владимирович понял – поездка для него персонально будет иметь один конец.

– Точнее, начало, – усмехнулся он внутри себя, – в этом самом кабинете, а конца не будет. Даже заметки в траурной каемке в служебной прессе не появится. И искать меня никто не будет – один, как перст на свете. Значит… Значит, начинаем новую ИГРУ. Теперь мою личную.

– Когда выезд, товарищ генерал? – спросил он абсолютно спокойным голосом.

Начальник, очевидно, все же что-то почувствовал; таких высот без собственной чуйки достичь было невозможно. Опрокинув в широко раскрытый рот остатки коньяка, он пружинисто вскочил на ноги, и скомандовал, посмотрев на подчиненного вниз с высоты своих гренадерских метра девяносто:

– Две недели у тебя еще есть, полковник, чтобы привести дела в порядок. Ну, и отдохнуть, если хочешь. Новые… партнеры люди деловые. Там времени прохлаждаться будет немного.

– «Хозяева», – перевел для себя легкую заминку полковник, – а как же «турне», награда за долгую беспорочную службу?

– Разрешите идти?

Чернов изобразил каблуками гражданских туфель щелканье хромовых сапог с набойками – у него это хорошо получалось. Развернулся, и четким шагом, отработанным еще в срочную, а потом в училище, вышел из кабинета. И направился в собственный, как ни в чем не бывало.

– Что теперь, голову пеплом посыпать? – полковник по привычке скрыл горькую усмешку от сослуживцев, которых в коридоре встретилось совсем немного, – или достать из сейфа табельный пистолет и вернуться к генералу, мочкануть его за измену Родине. Иначе не назвать. Так ведь не дадут. Не супермен я. А если и получится – что потом! Расстреливать набежавшую охрану, и последний патрон себе? Нет, ребята, мы так не договаривались. ИГРА еще не закончилась.

Он предполагал, что за ним могут наблюдать. Потому его действия в штабе были абсолютно естественными. Никита Владимирович не жег документы, не рвал их в клочья и не прятал под пиджаком на вынос. По одной причине – не видел в этом никакой необходимости. Все планы и документы для общего пользования были у других сотрудников группы. В самом полном наборе – у генерала. Но не все контуры ИГРЫ, до завершения которой еще было далеко, полковник Чернов доверял бумаге. Его голова, в которой были прописаны шаги многоходовки, до самых мелких, незначительных – вот что нужно было «партнерам».

– Видимо, там, за океаном, нашелся человек не дурнее меня; разобрался с материалами, которые ему, конечно же, преподнесли, и понял, что целостной картины нет. Понял и то, что автор у этой картины есть. И что он, этот автор (то есть я), рисует не наобум; что точный, конечный план есть. Определенно, там хватает умных ребят. Смогут подхватить, так сказать, знамя их рук павшего бойца, и наваять что-то свое. Может, не менее убойное. Но зачем – если боец этот еще бежит, и может привести за собой в победе? Причем – заметьте – практически бесплатно. Ну, сколько там будет стоить турне «по Европам»?

Полковник негромко рассмеялся, придя в обычное, чуть расслабленное состояние чувств. Признал, что эту ИГРУ он проиграл, и что главное теперь – выйти из нее с наименьшими потерями. Для него лично. Об этом Никита Владимирович размышлял уже на ходу. Он закончил с делами как раз к окончанию рабочего дня; по привычке задержался на пятнадцать минут. Закрыл дверь кабинета на ключ, потом опечатал ее и сдал дежурному, который всегда присутствовал на этаже. И легкой походкой направился домой. Пешком, как обычно.

– Не заглянуть ли мне сегодня в магазин? – спросил он себя чуть громко, вслух – так, чтобы расслышал дежурный на входе в здание, – пожалуй, так и сделаю.

Вообще-то в магазины холостяк Чернов заходил регулярно – кушать-то хочется, а в столовой штаба он лишь обедал. Поздние завтраки и ранние ужины, которые та же столовка могла обеспечить, его не прельщали. Но вот эту именно фразу: «Заглянуть в магазин», – Чернов относил к одному конкретному торговому предприятию. Маленькому магазинчику, торговавшему антиквариатом. Из всего многообразия пристрастий, или, как стало теперь модно называть, хобби, его душу прельстили старинные колюще-режущие предметы. В основном колющие – кинжалы. Таких в коллекции Никиты Владимировича, ни разу не общавшегося с другими коллекционерами, было ровно шесть штук. И все они были куплены в этой антикварной лавке, располагавшейся в полуподвале старинного доходного дома.