М. Эсаулов - Зов крови - уйти, чтобы вернуться

Вскоре, врата были подняты и следующий воитель пошёл на убой к чудовищу. Я подсчитал количество благородных мужей, стоявших между моим нанимателем и ареной, и с неудовольствием насчитал их около десятка.

– Ну что, Магнус, настал мой черёд, – сказал Благородный лев, подходя вместе со мной к воротам, – Какой бы монстр не ждал меня на арене, не волнуйся за меня Я справлюсь.

– Я в Вас не сомневаюсь, – отозвался я, стоя рядом с рыцарем, перед разверзающейся пастью тяжёлых ворот, – Ступайте на бой смело и не робейте. У Вас всё получится.

– Ну, спасибо тебе за такую веру в мои силы.

За воротами нас ожидало промежуточное пространство, бывшее чем-то вроде проходного пункта между внешним миром и ареной. Мы прошли вперёд и привратники затворили ворота за нашими спинами, отрезая нас от изумрудных сиаммских полей и провожающих взглядов рыцарей.

– Магнус, дай воды, быстрее… – распорядился Лев, в то время как решётчатые ворота арены начали открываться.

– Возвращайтесь с головой чудовища, – сказал я, принимая бурдюк обратно после того, как мой наниматель вдоволь напился, – Повесим её перед шатром, чтобы все видели.

– Непременно, Магнус, непременно, – тихо произнёс рыцарь, вынимая дремлющий клинок из ножен, поудобнее перехватывая щит и делая шаг вперёд, навстречу неизбежной схватке.

Шуршащий под ногами рыцаря песок уже напитался как человеческой кровью, так и кровью чудовищ, что было видно по багровым кляксам и пятнам. То тут, то там, лежали погнутые элементы доспехов – сорванные наручи, наплечники и наголенники. Чуть поодаль от Льва лежал шлем, изорванный, словно кусок бумаги. Герольд решил поприветствовать выход нового бойца на арену складным стишком, однако если он кого им и порадовал, то только самого себя. Зрители и без его подначивания со всем восторгом рукоплескали рыцарю. И ещё, сдается мне, мой сир был занят больше переживаниями из-за предстоящего, чем словоблудством глашатая и звуками, издаваемыми возбуждённой толпой.

Вещун прильнул к трубе и отыграл мелодию, оповещающую о начале поединка, и которая по окончании боя послужит Льву либо триумфальным гимном, либо погребальным реквиемом.

Стуча копытами, на арену вышел минотавр, шерсть коего была черна, как уголь, а глаза, налитые кровью, мерцали парой грязных рубинов. Руки, рельефные и мощные, подобные склонам высоких гор, сжимали копьё и круглый широкий щит. И глядя на этот гибрид из быка и человека, я порадовался тому, что стою по ту сторону врат арены.

Я не припомню, кто из двух сражающихся отважился взять на себя инициативу начать бой, однако, предполагаю, что первым нанёс удар именно минотавр. Рыцарь оробел от одного лишь вида своего врага и ещё не успел совладать с собой.

Чудище напирало нещадно, свирепо и бездумно. Его удары были быстры и сильны, а выпады точны, но вместе с тем – тупы и примитивны. В противном случае, Лев бы не избегал всех атак монстра настолько легко. Даже удары щитом, который минотавр счёл должным использовать как инструмент нападения, а не защиты, моему нанимателю удавалось без особого труда предугадать и предупредить.

Ало-золотистому воину не единожды давался шанс ответить своему врагу своевременной контратакой. Однако, напирающая и теснящая тактика минотавра настолько смутила рыцаря, что он наглухо закрылся в обороне, которую боялся прервать.

Внезапно оглушительно заревев, в самых лучших традициях боевых быков Масагирии, минотавр бросился вперёд, тараня рыцаря щитом. Воин принял удар и выдержал его, хотя мог уйти в сторону и избежать столкновения. Лев сделал несколько шагов назад, едва не споткнувшись на ровном месте. Пользуясь потерей равновесия своего соперника, минотавр сделал выпад копьём. Рыцарь успел уклониться в сторону, но всё же наконечник задел его бок, порвав сюрко и сорвав несколько колец кольчуги. Боец сделал стремительный удар, нацеленный точно в мощную грудь, но минотавр успел увернуться. Атака не удалась и лезвие лишь вскользь задело могучее плечо монстра, оставляя на смуглой коже кровавый порез.

Издав негодующий рёв, человекобык ударил ребром щита, угодив точно в голову моего господина. Шлем его погнулся, а забрало зашаталось. Монстр бросился на оглушённого воина, тараня его своим чугунным лбом. Он поддел его рогами, а затем подбросил вверх с такой силой, что воин улетел прямо за могучую спину чудища. К падению рыцаря наземь зрители не остались равнодушны – кто-то вскочил с насиженного места, иные приложили ладони к устам, другие шумно вздохнули. И я разделил с толпой то беспокойство, которое охватило её – я нервно ухватился за прутья решётчатых ворот и дёрнул их на себя, словно бы бушующей во мне тревоги было достаточно, дабы вырвать их и прийти на выручку.