Валерий Костюк - Усафар. Остросюжетный роман в стихах

Пришла весна путём привычным,
Капелью дружною стуча,
И задрожали трели птичьи
Под звон весеннего ручья.

Щедрей под солнца переливы
Синиц весёлый, тонкий звон
И даже кажется счастливым
Не слишком нежный крик ворон.

Шёл срок весеннего прилёта.
Сходил последний снег на «нет»
И глухариный грозный клёкот
Тревожил сумрачный рассвет.

И словно белые улитки,
Ползли сугробы со двора.
Под вечер, стоя у калитки,
Решил Федот: «Ну что ж,… пора!»

Зарубки на стволах «читая»,
Нашёл берлогу без труда.
Два дня, не более, пустая
Она стояла здесь тогда.

Следы топтались косолапо —
Шли малыши за мамой вслед,
Качаясь чуть на слабых лапах,
Ушли под утренний рассвет.

И было трогательно-нежным,
Когда случайно, иногда
Ноги огромной след медвежий
Касался детского следа…

Федот по следу шёл бесстрастно
И не сбивался он с пути,
Одно лишь сознавая ясно,
Что далеко им не уйти.

Вела Тайга их след надёжно,
Легко, беззвучно семеня,
И было просто невозможно
Их не догнать к исходу дня.

Вот наконец, нашли под вечер
Совсем горячие следы.
Закат по-детски был доверчив,
Их освещая у воды.

Медвежий дух сквозь дух таёжный
Ноздрями жадно пёс искал.
Улыбкой жуткой и тревожной
Дрожал белеющий оскал.

Собака говорила словно:
«Мы их настигнем в два прыжка!»
Легла на голову условно,
Смирив, хозяйская рука.

«Соваться в лес в такое время,
Равно, – что сунуться в капкан
Или с ногой, застрявшей в стремя,
Упасть на радость всем волкам.

Здесь, у излучины пологой,
Вблизи Медвежьего ручья,
Мы подождём утра немного
И поглядим, – возьмёт там чья.

Придут, должно, хочу я верить,
Они сюда на водопой.
Подкараулим нынче зверя.
Тут подождём его с тобой.»

Приполз туман. Едва светало.
Белел сквозь мари солнца свет.
Чуть согревался воздух талый
В холодный, розовый расвет.

Федот застыл, следя сторожко.
Туман спугнула чья-то тень.
К ручью нетоптаной дорожкой
Спустился… северный олень.

К воде склонился осторожно,
Но тут, почуяв что-то вдруг,
Вмиг с быстротою, словно ожив,
Стремглав унёс он свой испуг.

Федот очнулся, заприметя,
И сердце, ёкнув, повело —
Из чащи вышли три медведя,
Едва лишь только рассвело.

Рука в цевьё впилась до боли.
Дыханье вмиг сдержав в груди,
Не слишком был он тут доволен
Неладным чем-то впереди.

Здесь – в двух шагах уже от цели,
Он подавил в себе испуг
И вёл медведицу в прицеле,
Пометив мушкой сердца стук.

Он затаил на миг дыханье
И виноватый вечно рок,
Вмиг разорвал тайги молчанье,
Спустив ружья стальной курок…

Свалилась грузно и без звука
И померещилось, ей-ей,
Как будто кто толкнул под руку
Мохнатой лапою своей!

Враз оглянулся он от страха.
Холодный пот спиной прошёл
И стала влажною рубаха,
Но… никого он не нашёл.

Он подошёл с опаской к зверю.
Лежал, сражённый наповал.
Смотрел, глазам своим не веря:
«Да как я в голову попал?!»

Но не досуг Федоту было:
«Вдруг слышал кто, неровен час?» —
С тревогой думал он уныло:
«Не доведись здесь лишний глаз!»

В мешок засунул и за спину
Забросил лёгких медвежат
И чувствовал дорогой длинной,
Как бедолаги там дрожат.

Уже в два дня он сбыл медведей,
Свой получив сполна расчёт:
Лишь утром слышали соседи,
Как удалялся вертолёт.

«Вот, жаль ещё медвежью шкуру,
Что пропадать зазря добру?» —
Решил тут вечером он хмурым
К ручью вернуться поутру.