Ваган Арутюнов - Сирена. Роман

– И все же я чувствую себя убийцей…

Исаак посмотрел на часы, встал и протянул руку психологу.

– Среда следующей недели, так же в шестнадцать часов, вас устроит? – пожимая ему руку, спросил психолог.

– Думаю, что вряд ли буду здесь. Я взял отпуск за свой счет, хочу уехать куда-нибудь из города, постараюсь со всем этим разобраться. Может, должно пройти какое-то время.

– Да, время лучший целитель, только не оставайтесь со своими мыслями наедине, хорошо?

– Хорошо, я дам вам знать, когда вернусь. Спасибо за помощь.

Выйдя из офиса психолога, Исаак медленно побрел по улице. Шум машин, голоса людей отвлекали его от переживаний. Он уселся на скамейку в парке. Рядом на аллее несколько малышей возились в песке, усеянном веточками после вчерашнего ливня. Они что-то чертили и смеялись. Исаак вспомнил, как они с Джонатаном когда-то строили песочные замки на берегу моря, вспомнил и о своем деде, сейчас его поддержка не помешала бы.

Жизнь разбросала друзей детства. Первое время они еще изредка общались, но последние лет пятнадцать потеряли друг друга из виду. Исаак так и не завел семьи. У него было несколько подруг, с которыми он пытался завязать серьезные отношения, но работа полицейского в большом городе полна риска. Ему не хотелось, чтобы, случись с ним беда, его жена и дети остались одни. Со временем он оставил надежды на создание семьи и полностью отдался работе…

Ему вдруг с невероятной силой захотелось оказаться во Флориде, в том доме, где прошли детские годы, окунуться в тогдашнюю безмятежную атмосферу. Возможно, там он найдет ответы на все свои вопросы…

Он решительно встал и уже через несколько часов ожидал посадки в аэропорту Ньюарка.

В амфитеатре собралось более пятисот студентов. Стоял страшный гул. Находясь в коридоре, можно было подумать, что за дверями происходит бурный скандал. Профессор немного подождал перед дверью. Он всегда в таких случаях ощущал себя выходящим на арену гладиатором. Либо он сразу завоюет внимание публики, либо…

Дверь под его сильной рукой резко распахнулась, и в аудиторию вошел худощавый мужчина с уложенными назад темно-русыми волосами до плеч, открывающими высокий лоб с рельефно выступающими лобными костями. Взгляд его моментально как бы просканировал всю аудиторию, и зал как по мановению волшебной палочки погрузился в тишину. Лишь кое-где еще вспыхивали редкие вспышки эмоций, но общая тишина тут же словно гасила их. Профессор положил на стол папку и еще раз окинул взглядом аудиторию. Теперь она была подобна безмолвной и неподвижной глине, из которой сейчас начнут нечто ваять.

– Наша сегодняшняя тема – власть! – провозгласил он. – Приготовьте листы бумаги для записи вопросов, которые возникнут у вас по ходу лекции, и уберите свои телефоны. Я буду говорить медленно, чтобы вы успевали реагировать. У каждого будет возможность приобрести в секретариате книгу с полной версией этой лекции. В книге вы найдете конверт с наклеенной маркой и моим адресом, так что все ваши вопросы, если вы соизволите их записать, попадут ко мне, и я обязательно на них отвечу. За пару часов вы пройдете всю историю политической философии от Платона до наших современников. Я возьму каждого из вас за руку и проведу через этот дремучий лес. Но сразу скажу вам: даже если обойдешь весь земной шар, все равно вернешься на то место, откуда начал свой путь, а этим началом будет Сократ. Да, именно этот скептический собеседник. В его вопросах я слышу того же, кто спрашивал: «Адам, где ты?»; «Адам, кто сказал тебе, что ты наг?»; «Адам, не ел ли ты с дерева, о котором я заповедал тебе?»…

Ницше спрашивал: «Почему я должен любить ближнего?» – и приводил множество причин, по которым нам может не нравиться наш ближний, и все они верны. Вам кажется, что это вопрос? Разве не лицемерие, надев маску добра, творить то зло, что творит, как ему кажется, его оппонент? Христос и его церковь, крестовые походы, просвещение коренного населения колоний, помазание королей? Нет, это не вопрос – это ответ в форме вопроса. Он не хочет любить ближнего, а точнее не может, и вот ищет причину для оправдания, но не с целью примириться, а чтобы восстать против. Как больной, которому понравилось жить в этом мире со своей болезнью, не ищет способа вылечиться, но стремится изменить мир для удобства своей болезни. Он не хочет любить и потому как бы спрашивает: «Почему я должен любить ближнего как самого себя?»…