Михаил Шторм - Сердце Арктики

Но, сколько Быков ни искал другие следы, их больше не было. Да и прежний перестал выглядеть убедительно. Скорее всего, это была игра воображения. Тот случай, когда у страха глаза велики.

Решив не отступать, Быков двинулся вглубь тоннеля. Очень скоро стало ясно, что ущелье используется в качестве канализационного стока. Обитатели горных селений сбрасывают сюда все, что потом дождевыми потоками уносится в священный Ганг. Ящики, банки, тряпье, всякий ржавый хлам, старые шины, картонки, строительный мусор, обломки досок – чего тут только не было! Плюс к этому скелеты и трупы животных, больших и маленьких.

Чтобы не пробираться через эти отвратительные завалы, Быков высмотрел сбоку земляные ступеньки, вырезанные в склоне, и поднялся выше, используя для опоры древесные корни и торчащие из земли камни. Оказалось, что вдоль речного русла протоптана довольно широкая дорожка, огибающая деревья и заросли колючего кустарника, похожего на ежевику. Тропа вывела Быкова на довольно широкую прогалину, со всех сторон окаймленную зарослями. Можно было идти дальше, но ему стало ясно, что снимать тут нечего. Это были настоящие джунгли, густые и темные, да еще заваленные громадными камнями, когда-то скатившимися с горы. Быков уже собирался повернуть обратно, когда услышал нечеловеческий, пронзительный вопль, от которого кровь застыла в жилах.

Сразу после этого последовал еще один крик, полный ужаса и отчаяния.

Голос принадлежал женщине. Он раздавался с противоположного склона, и Быков, не разбирая дороги, бросился вниз.

К счастью, он не поддался искушению отправиться на прогулку в пляжных шлепках, которые не позволили бы ему скакать по камням и уступам, подобно горному козлу. Не стал он надевать и шорты, так что свободные индийские штаны и длинная рубаха оберегали его от шипов и жгучих листьев крапивы и плюща.

Скатившись до самого пересохшего русла, Быков прислушался. Крики прекратились, но заросли на горном склоне трещали и колыхались.

Быков успел сделать в ту сторону всего два или три шага, когда на открытое пространство выскочила женская фигура в длинной цветастой юбке и желтой накидке, переброшенной через плечо. Лицо и волосы у нее были зеленые.

При виде Быкова она закричала:

– Спасайтесь, спасайтесь!

Первое, что пришло на ум Быкову, это то, что он видит перед собой лесную нимфу или дриаду, которая почему-то обратилась к нему на его родном языке.

Вторая мысль была: за ней гонятся.

Третью он не додумал, потому что поспешил навстречу женщине.

Как и следовало ожидать, зеленоволосая девушка запуталась в своей юбке и, потеряв равновесие, покатилась вниз, как цветной тряпичный сверток. Остановил ее ствол, налетев на который, она жалобно вскрикнула.

Но Быков смотрел не на нее, а на ее преследователя, вылетевшего из зарослей с хрустом, треском и шорохом. Сначала показалось нечто вроде длинной серой трубы, сужающейся к концу и снабженной черным отверстием с розовыми краями. По обе стороны от нее желтели огромные костяные полумесяцы, торчащие из головы, словно бы высеченной из гранита, хотя растопыренные уши казались мягкими и развевались на бегу.

Слон!

Выскочив на склон в ореоле разметанных листьев и веток, он заметил жертву, но не устремился к ней, сломя голову, а уперся в склон передними ногами и стал осторожно спускаться, размахивая хоботом. Видеть его на свободе было совсем не то, что в зоосаде. Пару лет назад Быков имел несчастье столкнуться с африканским слоном, и он усвоил, насколько опасным, проворным и коварным может быть этот гигантский змей. То обстоятельство, что индийский сородич был несколько меньше, ничего не меняло. Все равно он оставался гигантом даже в сравнении с таким крупным мужчиной, каким был Быков.

И все же оставаться сторонним наблюдателем было никак невозможно. Быков готов скорее умереть, чем позволить погибнуть несчастной девушке.

Крича и хлопая в ладоши, он устремился вперед, делая все, чтобы отвлечь внимание слона на себя. Хобот уже взметал пыль совсем рядом с девушкой, когда та поднялась на ноги, чтобы продолжить спуск.

– Уходите! – крикнула она Быкову. – Он опасен!

Как будто без ее уточнения не было понятно, что слон в ярости. Если он до сих пор не настиг жертву, то лишь по той причине, что ему мешало бревно, болтающееся на задней ноге. Скатившись и повиснув на цепи, двухметровый обрубок тянул зверя за собой, лишая его равновесия на склоне. Должно быть, слону каким-то образом удалось выдернуть или выломать столб, к которому он был прикован.