Михаил Шторм - Сердце Арктики

Основную часть багажа занимали легкие, но громоздкие пластиковые санки, лыжи, палатки и тяжеленные спальные мешки с синтетическим наполнителем. Палатки были трехместные и представляли собой конструкции, раскладывающиеся в длинные матерчатые коконы. Ну и плюс ко всему этому рюкзаки и контейнеры со всякой всячиной, от ложек и до туалетной бумаги. Разумеется, каждое изделие было снабжено фирменным знаком, которые следовало снимать и давать крупным планом при любой возможности. Съемочная аппаратура грузилась и размещалась отдельно, вместе с мобильниками и ноутбуками, которые Алекс зачем-то распорядился сложить вместе. Персональную ответственность за всю эту технику нес Быков. Он и разместился возле бесценного груза, когда пришло время занимать места.

Вертолет оказался не таким шумным, как те, в которых ему доводилось летать, но громыхал изрядно, вынуждая пассажиров перекрикиваться, чтобы слышать друг-друга. Быков в общей сумбурной болтовне не участвовал, смотрел в окно на заснеженные ропаки и айсберги на темно-синей глади Ледовитого океана. Подтаявшие льдины, покрытые торосами, были зеленоватого или голубоватого цвета. Сверху были отчетливо видны зигзаги и молнии трещин, рассекающие их. Иногда гладкие поля с разводьями и полыньями сменялись участками воды, белыми от густой ледяной каши. Вертолету предстояло высадить путешественников там, где начнется достаточно толстый и прочный панцирь полярного льда. Лететь туда было километров триста.

– Мишка, смотрите, мишка! – восторженно закричала Катюша.

Быков прижался лбом к стеклу и увидел полярного медведя, удирающего от шумного вертолета. Был он не белый, а желтый, весь какой-то всклокоченный и неопрятный. Как только его крохотная фигурка скрылась из виду, внизу вновь потянулся однообразный безжизненный ландшафт.

– Как насчет того, чтобы отметить, Дима? – заговорщицки спросил подсевший рядом Горбунков.

– Что? – не понял Быков.

– Отметить.

Горбунков оглянулся в проход между креслами, над спинками которых синхронно покачивались головы товарищей.

– Надо бы в коллективе, – неуверенно сказал Быков.

– У меня чуть-чуть, на всех не хватит. Чисто символически.

Горбунков показал заманчиво блестящую фляжку, плоскую и выгнутую таким образом, чтобы было удобно носить на себе.

– Что там у тебя? – поинтересовался Быков. – Коньяк? Виски?

– Спирт. Медицинский. Разбавленный до семидесяти градусов, но шибает так, что будь здоров. – Горбунков извлек из кармана пуховика две маленькие баночки «коки». – Держи. Без запивания не обойтись.

– Не знаю, – пробормотал Быков.

Но все он знал. Потому что уже вскрыл жестянку и взял протянутую фляжку.

– Давай, – подбодрил его Горбунков. – За успех нашего похода, за дружбу и все такое…

Быков хлебнул. Спирт, хотя и разбавленный, обжег горло и полился внутрь расплавленной лавой. В желудке полыхнуло так, что отдалось в голове.

– Круто, – пробормотал Быков сипло.

Горбунков забрал флягу, но выпить не успел. Над ним, откуда ни возьмись, выросла фигура Алекса.

– Что вы себе позволяете, парни? – спросил он неприятным и каким-то отчужденным голосом.

– По глоточку, – сказал Горбунков.

– Судя по запаху, ты их уже немало успел сделать, – сухо произнес Алекс. – Если еще хоть раз повторится нечто в этом роде, я тебя вышвырну из экспедиции.

– Да брось ты, Сашка!

– Сам брось, Лешка!

Они уставились друг на друга, состязаясь в твердости и пронзительности взглядов.

Потом рука Алекса протянулась и выхватила фляжку у Горбункова.

– Еще запасы есть? – спросил он голосом, холодным, как Ледовитый океан, над которым они летели.

– Отдай! – потребовал Горбунков страшным шепотом.

Дальнейшее было столь неожиданным и невероятным, что у Быкова глаза полезли из орбит. Алекс вытянул перед собой злополучную фляжку и медленно смял ее в кулаке, словно она была сделана из жести, а не из нержавеющей стали. Действие сопровождалось хрустом и скрежетом.

– На! – Алекс бросил скомканную фляжку к ногам Горбункова. – Больше предупреждать не буду.

– У нас что, сухой закон?

– Да! И для тебя в первую очередь.

– Тогда мне с вами не по пути!

Вертолетный двигатель по-прежнему работал в полную силу, но голоса мужчин звучали достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех, включая пилота.

– Что там у вас, парни? – спросил он по-английски.

– Nothing, – отрезал Горбунков. – Ничего. Смотри вперед, летчик. Тебя это не касается. Просто я выхожу.