Игорь Филиппов - Маленький искатель приключений. Повесть о послевоенном детстве

Покатался…А снег мы ждём, чтобы кататься на санках. У Сашки есть санки, но они дома. В саду у Сашки не покатаешься, негде, поэтому мы катаемся в училище, на моих санках. По очереди. Санки большие, и можно было бы кататься вдвоём, но мы любим по очереди, измеряя потом, кто дальше проедет. Мои санки со спинкой, сделанной из крепких изогнутых железок. На эту спинку мы ложимся животом после разгона. И так, удерживаясь на спинке, съезжаем. Если сильно разогнаться, то можно проехать очень далеко. Потому что горка высокая и длинная. Эта горка расположена под большим каштаном, из веток которого мы пытались летом вырезать удилища для спиннингов. Полозья санок сделаны из металлических уголков. Впереди полозья загнуты вверх, но защитной полосы-перемычки между ними нет; она когда-то была выломана. И полозья торчат вверх опасными остриями. Отец всё собирается приделать перемычку, но ему постоянно некогда, а в воскресенье – рыбалка или охота. Кататься на спинке опасно, и родители нам об этом каждый раз напоминают. Но мы все равно катаемся, а родителям врем.

Когда выпадает первый снег, мы сразу же хватаем санки и бежим на горку. Горка ещё не очень засыпана снегом, да и снег пока рыхлый, но мы очень хотим кататься. Первым катится Сашка. Он весело пролетает мимо меня и Рекса, молодецки махая одной рукой в воздухе. Как это он ухитрился сохранить равновесие, держась только одной рукой за спинку? Хорошо же, Сашка! Посмотришь, как я прокачусь!

Отметив на снегу место остановки Сашки длинной чертой с буквой «С», я беру санки и взбираюсь на горку. Там лихо разбегаюсь и лечу мимо Сашки, сняв обе руки со спинки. Это получается у меня с трудом, и я незаметно помогаю себе грудью. Я пролетаю дальше черты Сашки и радуюсь победе. И Рекс мчится рядом, весело повизгивая…

Чуть прикрытый снегом, примерзший к земле кирпич, совершенно внезапно возникает перед моими санками непреодолимым препятствием. Санки ударяются о него и мгновенно останавливаются. Я слетаю со спинки, пролетаю над сиденьем и… нанизываюсь подбородком и нижней губой на острие левого полоза. И теряю сознание…

Очнувшись, ощущаю себя сидящим на снегу рядом с санками. Я зажимаю ладонью рану, пытаясь унять кровь, хлещущую ручьём. Снег вокруг меня залит кровью. Сильной боли нет. В голове медленно, как из темноты, всплывают обрывки мыслей, потихоньку сливаясь в одну мысль, главную: «… нарушил отцовский запрет… теперь меня надолго не пустят гулять… а ведь зима только началась…» .

Сашка и Рекс с воплями и лаем бегают вокруг; они протоптали уже приличную тропинку. Наконец, кем-то оповещённые, прибегают отец и мать. Отец хватает меня на руки и быстро несёт домой. Мать бежит рядом, носовым платком в дрожащей руке пытаясь остановить кровь, но у неё это плохо получается. Отец что-то на ходу кричит появившемуся рядом человеку, и тот быстро убегает. Сашка исчезает в неизвестном направлении. Дома у распахнутой двери стоит расстроенная бабуля и непрерывно ахает.

Меня укладывают на кровать и раздевают. А я всё время хочу вырваться из их рук и куда-то бежать. Когда мама подробно рассматривает мою рану, то плачет. И бабушка тоже. Они видят страшно развороченную, с рваными ошмётками кровавую рану, в глубине которой торчат осколки разбитых зубов. Тогда я начинаю думать, что сейчас совсем умру. Потому, что вытечет вся кровь. Отец отрывисто ругает женщин «предпоследними» словами, и я немного успокаиваюсь. Мы с Сашкой уже знаем несколько совсем «последних» слов, и знаем, что их нельзя говорить знакомым и родственникам. И нельзя, чтобы наши знакомые и родственники даже догадывались о том, что мы знаем эти самые «последние» слова. Остальные ругательные слова мы определяем как «предпоследние» и иногда вворачиваем их в разговоры. К месту и не совсем, за что опять получаем выговор от взрослых.

Когда я был совсем маленьким, я уже умирал один раз. Тогда к нам в гости пришёл дядя Саша Ачкасов. Он очень любил подкидывать меня к потолку. А ещё заставлял просовывать руки между ног. И тогда он, взявшись за мои руки со стороны спины, резким рывком кувыркал меня в воздухе, а потом снова подкидывал и ловил. Но в тот раз, когда он стал радостно со мной это проделывать, я выскользнул из его рук и ударился головой сначала о дверной косяк, а потом и об пол. И потерял сознание. Отец сильно отругал дядю Сашу и сказал, что у меня было лёгкое сотрясение мозга. Потому что, когда я очнулся, то всё кружилось…

Госпиталь.В прихожей дребезжит звонок: это подъехала машина, чтобы вести меня в госпиталь. Мы долго едем по вечернему городу. Потом отец несёт меня по каким-то полутёмным длинным коридорам и, наконец, вносит в очень светлую комнату, всю заставленную непонятными сверкающими предметами. На потолке висит громадная люстра, которую тут же включают. Свет в комнате становится ещё ярче. Меня раздевают, почти совсем, и укладывают на стол под эту яркую люстру. Свет сильно слепит глаза, я начинаю бояться и тихо прошу отца уехать домой, где остались Рекс, мама и бабуля. Но отец показывает мне кулак и молча заставляет лежать молча.