Ник Нилан - Белый архив

БАХ!

Прозвучал гораздо более громкий звук. Что-то болезненно ударило меня в грудь, а мгновение спустя – в спину. Я не понимал, что происходит, кто бьет меня со всех сторон? Из глаз посыпались искры, я перестал чувствовать ноги, кто-то врезал мне чем-то по заду.

Картинка постепенно прояснялась. Искры сменились непонятной мутноватой пеленой. Я увидел Яна – он стоял уже не так близко, как всего секунду назад, и смотрел на меня сверху вниз. Мое тело охватила сильная усталость. Я опустил взгляд, пытаясь разобраться в причине такого состояния, и ужаснулся увиденному. Чуть левее от центра груди, из отверстия круглой формы, сочилась кровь.

Я поднес к ране руку в надежде, что все это неправда, все не по-настоящему, и вовсе это не кровь. Но липкая жидкость на пальцах убедила в обратном.

Сразу стало все понятно. Громкий звук – это был выстрел. Толчок в грудь – прямое попадание. Удар в спину – это меня отбросило к стене. Удар по заду – это я рухнул на пол. Желая того или нет – Ян спустил курок.

Вокруг заволакивало, невесть откуда взявшимся, туманом. Мои движения стали необычно медленными, будто кто-то замедлил время. Я с трудом поднял голову и снова увидел Яна. Его испуганное лицо, сильную дрожь в руках, вину в глазах. Его растерянный взгляд метался в стороны, и внезапно резко замер на мне. Все эмоции вмиг стерлись у него с лица, на смену им пришло что-то, напоминающее смирение. Неожиданно он приставил пистолет к своему виску.

Еще один звук выстрела прошелся гостиной. На этот раз намного приглушенный, словно издалека, из какого-то тоннеля. Ян рухнул на пол, лицом вниз. Вокруг головы начала растекаться лужица крови.

– Лео!

Из постепенно густеющего тумана появился Рион. Так близко он был, но так далеко звучал его голос.

– Вот дерьмо! – медленно и сдавленно говорил он. – Держись! Вызывай скорую! – обернулся к кому-то, кого я не видел.

Я не мог пошевелить руками, шея отказывалась подчиняться. От груди по всему телу расходился холод. Я хотел позвать жену, выговорить её имя, но едва выдавил невнятный звук. Рион что-то прикладывал к ране и надавливал.

К туману в глазах присоединилось мерцание, я почувствовал, что не могу больше фокусировать взгляд на друге.

– Смотри на меня! – звучало где-то спереди. – Не закрывай глаза! Смотри на меня, Лео!

Бороться с сонливостью стало невозможно. Не осталось ни сил, ни даже желания. Мои легкие сделали последний выдох, как вдруг что-то ухватило меня сзади и потащило за собой. Туманная картинка с Рионом превратилась в некий круглый экран, который очень быстро отдалялся. Я видел свои ноги и руки, болтающиеся по ветру передо мной, как будто несся спиной назад на сумасшедшей скорости.

– Смотри на меня! – звучало совсем потусторонне.

Экран неустанно уменьшался в размере. Свет, исходящий от него, тускнел. С каждой секундой я все меньше мог разглядеть свои конечности.

– Не смей умирать!

Последние звуки утихли, экран превратился в едва заметную точку. Непроглядная тьма полностью скрыла от меня мое тело. Стало невероятно легко и спокойно.

Я всецело отдался сну.

Толпа людей, несколько десятков, собрались в этот хмурый день, чтобы попрощаться с Лео Рутисом. На кладбище присутствовали бизнес-партнеры, все члены совета директоров, исполнительный директор Роб Фостер, чье имя останется в «Белом архиве» теперь навсегда. Издалека прилетели двоюродный брат Макс и старый друг Дэн. И, конечно же, в числе прочих находились безутешные родители и жена с дочерью.

Рион стаял вдалеке от них и с не меньшей горечью наблюдал, как гроб опускается в землю. Он не хотел приходить, не хотел показываться на глаза Элле – вина за случившееся терзала его слишком сильно. Он не выполнил свою единственную обязанность – не уберег подопечного. Не оправдал высокого звания – хранитель. Снова дал Ари одержать верх.

Он видел, как угасла жизнь в глазах Лео, чувствовал, как его душа пропала с внутреннего радара. Видел страдания жены и непонимание дочери, стоявшей за порогом дома в ожидании матери. Ужасные кадры, навсегда врезавшиеся в память. И все из-за него.

Но заставить себя не явиться на похороны он так и не смог. Его отсутствие – значило бы неуважение к погибшему другу. Он обязан был прийти.

Каждый в толпе скорбел по-своему. Родственники плакали, остальные – кто молчал, кто переговаривался с соседом, кто пытался утешить вдову.

Люди по разному воспринимают смерть. Немало из них стараются утешить себя мыслью, что человек отошел в лучший мир. Особенно так любят считать близкие. Но что было хуже всего – Элла к их числу не относилась. Она единственная, кто знала, что лучший мир его там не ждет. И от этого её душевные муки становились еще более невыносимыми.