Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и доспехи нацистов

Теперь и они нас увидели.

— Эй, кто вы? Стоять! — послышались крики.

— Вот уж на фиг, — пробормотал я, отщелкивая пуговку трешкиного предохранителя.

Ментам я сдаваться в плен не хотел. А кто еще мог ходить по Синяве с «Калашниковыми» — какие-нибудь добровольные дружинники из бригады народного ополчения, поднятые по тревоге шерифом? Навряд ли. Да и откуда у дружинников автоматы? Может быть, солдаты из ближайшей воинской части, взявшей нечто наподобие шефства над лесничеством? В любом случае нотациями не отделаешься, за лесника спросят по всей строгости военного времени. Иного в Синяве не было уже пятьдесят лет.

Мысли эти промелькнули в мозгу меньше чем за секунду. Однако сходным образом думал не только я.

— Ментов на хуй! — однозначно высказался Боря и открыл огонь из «Дегтярева».

Дружинники бросились врассыпную.

— О-о, какая попсня, — обалдело протянул Пухлый, когда деготь смолк.

Он развернулся и побежал прочь. Мы за ним.

С солидным запозданием вслед нам заработали автоматы Калашникова. Началась война — явление в этих местах заурядное.

— Выключи ты свой телефон, — посоветовал я Диме, — а лучше засунь его в задницу совсем.

Перепуганный мент собирался звонить коллегам, чтобы они как-нибудь приостановили прочесывающих лес автоматчиков. Никому из нас засвечиваться таким образом не хотелось. К тому же было неясно, что за людей мы встретили. Сомнения возникали прежде всего из-за их одежды. Вольные стрелки щеголяли в разноцветной натовской милитари, ношение которой не свойственно рядовым сотрудникам милиции и уж тем более солдатам срочной службы.

Балдорис предположил, что мы столкнулись с «новыми русскими», вышедшими поохотиться на людей. Лабас с его идеями был подвергнут анафеме. Пухлый заявил, что это такие же дураки вроде нас, только еще глупее; какие-нибудь «зеленые следопыты», не сумевшие даже накопать приличного оружия, но затеявшие схожие с нашими маневры. Спорить ребята не стали, лишь бдительно осаживали Димона с его «Моторолой». Покидать Синяву было разумнее, не вступая в контакт с органами следствия. Ночь пересидеть в дебрях, а с рассветом уйти из леса и от преследователей. К бесу Крутого Уокера! Связываться из-за него с отморозками никому на фиг не нужно.

Мы выбрали место для ночевки, уклонившись от возможной встречи как с милитаристами, так и с обиженными браконьерами.

Уже стемнело, и мы остановились у речки, не доходя до разрушенного моста. Взорванный во время войны старый мост колоритно торчал из воды. От него к Молодцово вела ухабистая заросшая дорога. До поселка было идти часа три, не меньше, поэтому мы решили сделать привал.

Развели костер. Набрали в реке воды. Пока она закипала, я отлучился похезать. На тропинке, по которой мы сюда явились, была замечательная ямка. Ее-то я и наметил загадить. Пусть кто-нибудь ненароком наступит!

Едва я нацелился присесть среди папоротников, как передо мной вырос Пухлый. Должно быть, бесшумно шел по пятам. Он превосходно умел это делать даже в литой резиновой обуви. Пухлый поигрывал акимовской пехотной лопаткой.

— Не занимайтесь экоцидом, деточка, — задержал он процесс дефекации, — не пачкайте природу своим калом.

— Навоз — это удобрение, — буркнул я, с подозрением косясь на лопатку. Уж не вздумал ли начинающий каннибал раскроить мне череп?

— Да. Навоз — удобрение. Но у вас, деточка, — кал!

— Чего ты хочешь? — раздраженно спросил я.

— Я хочу, чтобы ты не запакостил яму, — спокойно ответил Пухлый. — Ходи срать на мост, как это делаю я.

За Пухлым действительно водилась такая привычка. Когда мы бандой следопутов тусовались вблизи моста, Вован всегда бегал откладывать личинки туда. Но я не был в такой степени панком, чтобы гонять по ночнику к черту на рога. Тем более когда чай вот-вот заварится.

— Почему я не должен срать в эту яму?

— Потому что я хочу ее раскопать, — заявил Пухлый.

— Лады, — сдался я, застегивая штаны. — А что мне делать?

— Настрогай кольев.

Пухлый деловито перевесил за спину автомат и принялся углублять выемку. Зашуршал, замотался высокий орляк, скрывая выброшенную землю.

Отойдя к лагерю, чтобы идущие за нами не заметили свежих затесов, я срубил шесть прямых крепких веток и заточил с обеих концов украденным тесаком. Пухлый готовил ловушку. Интересно, на кого? Кандидатур было немного. Я обдумал их, справляя нужду, затем подобрал колышки и навестил Вована.