Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и доспехи нацистов

— Не ерничай, — без друга я идти не хотел, кто знает, что ждало меня в гнезде маслозадого ебуна, — просто веди себя хорошо.

— Лады. — Мы взошли на лестничную площадку, и я потыкал пальцем кнопку звонка.

Эрик говорил, что рабочий день в вербовочном пункте заканчивается в пять. Мои часы показывали начало седьмого. По идее, дядюшка Альф был дома. Вот только один ли?

Разгадка явилась в виде точечки света, мелькнувшей в глазке. Кто-то с той стороны подошел к двери, отодвинул заслоночку и приник к окуляру.

— Кто там?

— Нам нужен Альфред Карлович, — медовым голосом произнес я. — Мы из больницы. От Эрика письмо привезли.

Залязгали замки, посыпались цепочки, дверь стремительно отворилась.

— Эрик в больнице? — В проеме показалось узкое лицо, освещенное падающим из прихожей светом. — Что с ним случилось?

— Он ранен, — сказал я. — Мы его навещали в больнице. Он написал вам письмо и просил передать.

— Где оно?

— Мы пройдем? — сделал я шажок, поняв, что возражений не будет.

— Проходите, конечно, о чем речь, — заторопился хозяин. — Простите, что я вас тут держу.

Он прошмыгнул в комнату, предупредительно распахнув двустворчатую дверь, украшенную многоцветным витражом. Бесшумно ступая по паласу, мы последовали за ним, попутно оглядывая поражающее благородством обстановки жилье. Герр Конн, обладавший вкусом хорошего дизайнера, обустроил хату в стиле спокойного интеллектуального изящества. Недорогая, но добротная мебель, плафон в виде расписного китайского фонаря, на стенах темные драпри.

— Так где же письмо?

— Извольте, — я подал писульку, наспех накарябанную Эриком под недовольное фырчание медсестры. — Мы присядем?

— Конечно, — пробормотал Конн, впившись взором в бумажку.

Он был заметно взволнован. О, Боже, возлюбленный в беде! — трагедия, достойная пера Шекспира, только вместо Джульетты на смертном ложе должен был находиться Меркуцио. Новые нравы новых времен. Герр Конн и в самом деле питал к Эрику достаточно пылкие чувства.

Пользуясь случаем, я как следует разглядел дядюшку Альфа. На глазок возраст его определить было сложно: с равным успехом можно было дать как лет тридцать, так и под полтинник. Внешность ухоженная, но какая-то… потасканная, что ли. Мелкие косметические дефекты тщательно маскировались. Сей господин внимательно следил за собой и, даже пребывая в одиночестве, был одет в отглаженные кремовые брюки, мохеровый джемпер и рубашку с круглым воротником, из-под которого красиво торчал аккуратно повязанный шейный платок-фуляр. Немецкая кровь и утонченная натура давали о себе знать.

Закончив читать, Альфред Карлович поднял на нас влажные голубые вежды.

— Как же это получилось? — негромко воскликнул он.

— Хулиганы, — я не стал вдаваться в вымышленные подробности. В записке Эрик не указал причин, которая привела его на больничную койку, и ограничился сбивчивыми признаниями в любви.

— Проклятье! — надрывно вскрикнул дядюшка Альф, тонкие ноздри его трепетали. — Рольф, Рольф!

Восседавший в кресле с совершенно каменной будкой Слава внешне никак не отреагировал на призыв к неведомому помощнику. У меня же на миг очко слиплось при мысли, что сейчас нас застукают таившиеся в соседней комнате меченосцы. И тут же отлегло от сердца: послышалось натруженное дыхание, и к хозяину подбежал здоровенный восточноевропейский овчар с черным чепраком, выдающим знатную родословность. Пес участливо подставил голову под ищущую утешения руку.

— Как же так, как же так? — причитал Конн, нервно гладя животное по шерсти. — Почему же так получилось?

— Никто не застрахован от уличной преступности, — вздохнул я, — а Эрик…

— …Он такой ранимый! — удивительно точно подметил дядюшка Альф, лучше, чем кто-либо, знавший своего бойфренда. — Я теперь и сам убит. Расскажите, как его самочувствие.

— Он очень слаб, — сказал я, — потерял много крови, но опасности для жизни уже нет. Врачи подоспели вовремя. У него проникающее ранение брюшной полости, однако органы не задеты. Останется шрам. Скорее всего, неприятные последствия тем и ограничатся.

— Кошмар, какой кошмар! — педераст чуть не плакал, от его румяных щек пахло лавандой. — Завтра же я его навещу. Спасибо огромное, что вы приехали. Где он лежит?

Я доходчиво растолковал, как попасть к Эрику, попутно отметив, что маслозадый ебун доведен до вполне приемлемой кондиции, дабы его можно было прокачать и добиться желаемых результатов.