Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха

— Давай.

Тяжелую половину треснувшего памятника, выкинутого с кладбища за ненадобностью, мы бросили поверх земляного холмика. Плита почти целиком закрыла выброшенную землю. После первого хорошего дождя будет не разглядеть, что здесь копали.

— Ну и хорош! — ободрил Слава, пиная ногой камень. Он не сдвинулся с места.

Постояли немного молча. Надо было что-то сказать. Что говорят в таких случаях?

— Покойся с миром, никчемная жертва рыцарей, — пробормотал я. — Легкого тебе лежанья.

— Пусть будет земля пухом, — добавил Слава.

— Кстати, вот твоя доля, — я протянул корефану пятьсот евро.

— Ага. — «Афганец» сунул деньги в задний карман джинсов и посмотрел на меня. — Ну, чего, Ильюха, теперь надо бы того... Помянуть.

— Не вопрос, — сказал я, двигаясь к машине, — только не за рулем. Доедем до дома, осядем в нормальном кабаке.

Ночевать я сегодня собирался у Маринки. Рулить надо было через весь город. Когда проезжали через центр, я глянул на часы.

— Время еще есть, завернем в «Хорс-мажор»? Рокабилли сейчас как раз должны быть в ударе.

— Дались тебе эти рокеры, Ильюха, — покачал головой Слава. — Че ты на них запал?

— Почему бы и нет? Забавные люди, живая оригинальная музыка. К тому же нас с ними свело само Небо. Помнишь божество «Раут—шестьдесят шесть»? Нельзя пренебрегать вмешательством высших сил!

— Ты же вроде только прикалывался с ихнего божества.

— Так иногда бывает: поначалу прикалываешься, а потом — раз и поверил.

— Серьезно что ли?

— Слышал о теории эгрегора?

— Чего? Ну так, слышал краем уха. Че за мандула?

— Эгрегор — это такое маленькое божество, которое появляется, когда в него уверуют. Чем больше в него верят, тем сильнее божество становится. Если ты читал внимательно Библию, а в тюрьме ты ее наверняка читал от скуки, то помнишь, что Иегова поначалу был мелким злобным божком. Только потом, благодаря стараниям патриархов, он стал могучим и не таким мстительным.

— Сильные люди — добрые люди.

— Правильно. Раут—шестьдесят шесть как раз такой эгрегор, вступивший в стадию угасания. Раньше он был большим и добрым, когда о нем грезили миллионы, теперь он переживает осень патриарха, но тем не менее вполне силен. Если подключиться к эгрегору, можно рассчитывать на его защиту.

Слава красноречиво вздохнул, воздержался от комментариев и стал смотреть в окно. Я вывернул с набережной на задворки Невского проспекта и покатил к «Хорс-мажору», предвкушая нескучный вечер.

Сердце замерло. Пол-улицы перегораживала здоровенная красная корма пожарного «ЗИЛа». По тротуару текла вода. Я объехал «ЗИЛ», сбавив скорость до предела. Объезжать пришлось также милицейскую «Газель» с надписью «Криминалистическая лаборатория» и открытый люк, из которого вылезал брезентовый пожарный рукав. Кабак был раскурочен. Вывеска с конем в пальто криво висела на одном болте. Стекла были выбиты, из окон вился слабый дымок.

Миновав казенные машины, я придавил педаль газа и свалил подальше от взорванного кафе. Пересек Невский и вырулил на Вознесенский проспект.

— Вот то же самое я увидел, когда приехал продавать исмаилитские древности в «Аламос», — нарушил я тягостное молчание. — «Черные» опять взорвали бомбу.

— Надо бы узнать, как твои рокеры поживают. Погоди, сейчас не звони, — остановил Слава, заметив, что я дернулся за телефоном. — Сейчас их мусора допрашивают, позвонишь — спалишься. — Логично, — согласился я. Действительно, встрять в разгар общения Рикки с опером («Кто звонит? Мой приятель. Он сегодня с какими-то «черными» схлестнулся. Пожалуйста, вот его телефон».) или послать вызов на мобильник, снятый ментом с трупа («Сейчас номерок пробьем по базе данных. Ого, какие люди в Голливуде! Завтра вызываем на допрос и — в камеру».), было бы верхом неосмотрительности.

В гробовом молчании я довез корефана до дома. После «Хорc-мажора» поминать академика Фламенко расхотелось. Слава, впрочем, уговорил тормознуть у ларька, купил нам по бутылке пива.

— Давай... за хороняку. — Подождав, когда я остановлюсь напротив Ксениной парадной, друган сковырнул зубами пробку и выжидательно посмот рел на меня.

Я ловко поддел пробку кинжалом ас-Сабаха. Хлопнув, она ударилась о ветровое стекло и скатилась мне на колени.

— За академика. — Я пригубил теплое жгучее пиво. Злые острые пузырьки кусали язык. — Надо же, мумией на старости лет заделался. Слава, ты знаешь, что у мумии мозги достают крючком через ноздри, предварительно как следует взболтав? За совывают в нос особый крючок, протыкают до самого вместилища ума и так... тр-р-р-р-р! Как в миксере. Я видел египетские бронзовые крючки, довольно тонкая работа. Сейчас таких не делают.