Эль Берг - Живущие во мраке. Хроники Перворожденных

– В присутствии достопочтимых свидетелей – Членов Совета Перворожденных, я, Уолтер Годфри, Главный Гематехнолог, исполняющий обязанности Распорядителя церемонии бракосочетания между Милордом Торгрейном, Королем Темного народа, и миледи Валерией, объявляю о том, что брак заключен по взаимному согласию обоих сторон. Церемония окончена, господа.

Фигуры, молча наблюдавшие за происходящим, зашевелились и одна за другой спустились по ступенькам в зал, покидая его.

– Неужели я все пропустил! – раздался насмешливый возглас и Валерия увидела приближавшегося к ним мужчину, одетого в смокинг. Взъерошенные волосы придавали ему небрежный и легкомысленный вид, смягчая откровенно-чувственные черты лица.

– Арес, извини, мы не стали рассылать приглашения, – произнес Торгрейн нарочито вежливым тоном, но от Валерии не укрылась холодность, с которой он это произнес.

– Ничего, Торн. К счастью, меня успели оповестить о столь знаменательном событии, – ответил Арес, разглядывая из-под низких бровей Валерию от подола платья до вплетенных в волосы лент. – Представишь нас?

Годфри, наблюдавший за братьями, отлично понимал, что кажущаяся вежливость может в любой момент перерасти в ссору. Они не были дружны, а при редких встречах не упускали возможности съязвить в адрес другого. Арес был очень опасен. Особенно после унизительной сцены много лет назад, когда Совет во главе с Вильгельмом выступил за кандидатуру Торгрейна.

– Моя жена – Валерия.

Он сделал ударение на слове «моя». И от Ареса не ускользнул скрыто подчеркнутый смысл этой фразы.

– Она недавно приехала и еще не освоилась со здешними порядками.

Арес понял, что девушка до сих пор не знает о существовании Перворожденных и о смысле прошедшей церемонии. Торгрейн обратился к Валерии:

– Позволь представить тебе моего единоутробного брата – Ареса Эйнгарда. Он не часто приезжает сюда, потому как живет в Лондоне, где очень и очень занят. Боюсь, что и сейчас он заехал буквально на часок и наверняка уже опаздывает на важную встречу.

Арес, прекрасно понимая, что его не ждали и что присутствие его вовсе нежелательно, широко улыбнулся.

– Но теперь я постараюсь бывать тут чаще, братец. Мы же одна семья! Я специально отменил все встречи. Мои банкиры подождут.

Валерия не могла отделаться от мысли, что перед ней стоит хищный зверь в человеческом облике. Она не могла объяснить своего беспокойства, но в безупречной внешности Ареса, такой холеной, была какая-то фальшь и угроза. Если раньше Торгрейн вызывал у нее опасения, то теперь ей хотелось спрятаться за его спину, лишь бы старший Эйнгард не рассматривал ее с неприкрытым вожделением.

– Но где же гости? – поинтересовался Арес. – Или все уже разошлись?

– Нет, – ответил ему брат. – Это была закрытая церемония. О ней пока незачем знать остальным членам клана.

– Торн, как же наши традиции? – воскликнул Арес в надуманном возмущении. – Ты всегда старательно исполнял их все, чем весьма отличался от меня. Он повернулся к Валерии:

– Знаете, потому я и поселился в главном городе страны и живу не в сыром средневековом особнячке на болотах, а в шикарном небоскребе в одном из элитных кварталов Лондона. Посещаю вечеринки, веду светский образ жизни. Нахожусь в центре событий. Чем весьма доволен.

– И поэтому, – продолжил за него Торгрейн с недобрым блеском в глазах, – ты, конечно, не задержишься в этом затхлом месте надолго. Я беспокоюсь о твоей модной прическе и маникюре, брат.

Валерия поняла, что между братьями существует серьезный разлад. Она еще не знала причины, но то, что это была практически взаимная ненависть, не сомневалась. Девушка решила вмешаться, чем вызвала молчаливое одобрение со стороны Гематехнолога.

– Пожалуйста, – произнесла она очень мягким голосом, со смущенной улыбкой, – давайте пойдем наверх. Я начинаю мерзнуть.

– Конечно, Валерия, – ответил Торгрейн, буравивший взглядом брата, и предложил ей руку. Арес и Уолтер последовали за ними.

Вдоль ледяных нагромождений островерхих сугробов и вмерзших в них валунов, скакал всадник на чалой лошади. Несмотря на обманчиво яркое солнце и безоблачное небо, холод был обжигающим. Ветер срывал и поднимал целые тучи снежной крошки вперемешку с песком и гнал его по острову, пригибая к земле низкие чахлые кустарники. Здешние льды не таяли столетиями и холодный покров превратился в толстый непробиваемый панцирь. Белая холмистая равнина казалась безжизненной.