Вальдемар Крюгер - За Рифейскими горами

Так что жители Чаловки все делали правильно.

Уже через несколько минут взметнувшийся столбом огонь лизнул языком коровий череп на макушке шеста. Высокое пламя горящего костра осветило всю поляну до самого берега реки. Тут и там слышались радостные возгласы молодежи. Из села подошли степенные мужики и принаряженные бабы, глянуть на веселящуюся молодежь и вспомнить свою, такую короткую на селе молодость. Девчата спустились к реке, сняли с голов цветочные венки и загадав на суженого, опускали их в темнеющую воду Агула. Некоторые венки, подхваченные течением, уплывали в темень непроглядной ночи, суля их владелицам желанного доброго молодца, другие же, покрутившись в водоворотах, приставали к берегу, говоря, что еще не время тебе выходить замуж. Подожди до следующего года красавица, найдешь и ты свое счастье.

А над сибирской рекой лилась, струилась песня.

Пелагея тоже опустила у берега в воду принесенный венок, провожая его взглядом чистых голубых глаз. Что же скажет он мне? Какую судьбу нагадает?

Венок крутнулся на месте, торкнулся с цветочным собратом, и все быстрее набирая ход, поплыл вниз по течению реки.

Нюрка, не полагаясь на изменчивое счастье, размахнувшись, зашвырнула венок чуть ли не на середину Агула. Так оно вернее будет. Там уже уплывет куда надо.

А у костра уже кружился, то в одну, то в другую сторону хоровод. Девчата подошедшие с берега реки, вливались в вертящийся круг. Повсюду слушался радостный возбужденный смех. Ивана Купала!

Пелагея, по воле случая, оказалась рядом с Захаром. Захар, поначалу неуверенно держал ее горячую и влажную ладонь, но постепенно их руки слились в одно, единое целое. Захар уже не замечал недвусмысленные взгляды своего разбитного дружка. Да и Илюше было собственно говоря не до того. Он то и дело прижимался к Нюрке, все убыстряя скорость брошенного ею на середину Агула венка.

После того как костер сбавил первоначальную прыть и синие язычки затухающего пламени начали лизать догорающие головни, молодежь принялась скакать через костер. Сначала прыгали лишь одни парни. Они гикали, стараясь показать присутствующим нерастраченную удаль молодецкую. Попозже, когда костер окончательно пошел на попятную, прыгали уже все желающие, от мала до велика. Даже некоторые отчаянные деревенские бабы, мелькая голыми лодыжками, скакали через костер, чтобы доказать, что они не ведьмы [21] По старинному поверью, женщины отказавшиеся прыгнуть через костер, являлись ведьмами. . Пожилые мужики участия в «лягушачьем мероприятии» не принимали. Они стояли в сторонке, нещадно дымя самокрутками, поглядывая с ухмылочками на расшалившихся женушек. Самым старым из всех прыгунов оказался дед Назар, решивший тряхнуть стариной.

Все присутствующие грохнули хохотом и чуть не попадали от смеха, завидя амуницию деда Назара. Чтобы не подпалить пятки, дед обул старые валенки. Предусмотрительность не подвела. Небольшой разгон, с явно не крейсерской скоростью, не придал желаемого ускорения. Прыжок-шажок, и одна нога оказалась в костре. Пришлось дедушке ковылять до Агула, чтобы потушить тлевший валенок. Но ноги остались целы! А это главное!

Захар и Пелагея, взявшись за руки, тоже прыгали через костер.

Чуть не до самого утра табунилась молодежь у незатухающего костра. Самые отчаянные лезли в реку купаться. А вода в Агуле и летом ледяная. Но коли девчата такую песню завели, что же остается парням делать. А озорные девчата, знай себе, поют, платочками машут.

Лишь под утро проводил Захар Пелагеюшку до дома ее дяди.

Осенью, после того как была сжата и связана в снопы рожь, сыграли свадьбу.

Ох давно это было, ох давно. Сидит Захар, седую голову понурив, вспоминает безмятежную молодость.

Незаметно для Захара подошел к нему Матюша. Любил Захар всех своих внуков, но в Матюше было что-то особое. Пошел он обличьем в своего деда-камасинца, в него, в Захара. И обличьем, и глаз прищур его, вылитый Захар Ашпуров, камасинец из рода Ниги, рода Орла.