Григорий Борзенко - Чертенок

Я оцепенело молчал, догадываясь, о чем идет речь.

– Вы хоть догадываетесь о том, сколько времени мы уже находимся в плавании?

В ответ все то же молчание. Он сокрушенно покачал головой:

– Это, наверное, еще и хорошо, что вы вообще проснулись после такого количества принятого алкогольного яда. Мой вам добрый совет: никогда больше не поддавайтесь подобному соблазну. Это вредно не только для здоровья, это может перевернуть всю жизнь, как в данном случае. И тем не менее, вы сделали нам добрую услугу, доставив нам пакет, мы ни в коем разе не хотим причинить вам что-либо дурное, поэтому предлагаю принять единственное, приемлемое в данный момент, решение: последовать вместе с нами. В обиде не будете. У нас все дружно, по-братски. А по завершение всех дел доставим вас вновь в Бристоль, куда, признаться, мы и сами думаем рано или поздно возвращаться.

Я был подавлен. В эти минуты я, наверное, столь же туго соображал, как и тогда, когда был пьян.

– Надеюсь, путь ваш лежит недалеко и мы вскоре вернемся?

Капитан убрал руку с моего плеча и поправил свою шляпу.

– Гм… Да как вам сказать… Не самый длинный из возможных, но, признаться, не столь уж скоротечен.

Я почувствовал, как во мне что-то обрывается внутри:

– И… через сколько дней мы возвратимся? – Видя как все вокруг дипломатично отвели в сторону взгляды или опустили головы, чтобы из сочувствия не смотреть мне в глаза, холодея добавил. – Или… Недель?

Капитан снова поправил шляпу, хотя минутой раньше он это уже делал и прокашлялся.

– Гм… Видите ли… Вы, наверное, в мореходных делах человек не сильно осведомленный… Дело здесь идет на месяцы, если не сказать о большем…

Ноги у меня стали ватными, хотелось плакать.

– И… И куда мы направляемся?

– В Сан-Жоржи-да-Мина.

Это название мне ни о чем не говорит.

– Гвинейский залив, Африка.

– Африка?!!!

Лишь теперь я понимаю, что, по большому счету, это не так уж и далеко. Если мыслить масштабно. Но тогда мне казалось, что это ужасное место с неграми, людоедами и прочей диковинной для меня новизной находится где-то на краю света! Я не только был удручен перспективой столь долгого расставания с родными местами и людьми. Я вмиг представил те ужасы, с которыми доведется мне столкнуться в будущем. Возможно, ноги в тот миг у меня стали совсем уж ватными, возможно, голова и от похмелья и от стрессовых нагрузок «дала сбой», возможно, своим поступком я хотел выразить некий немой протест судьбе, которая так насмеялась надо мной, но я вдруг бесцеремонно опустился на палубу, сел, положил подбородок на согнутые колени, и пустым взором устремился куда-то вдаль. Матросы еще некоторое время постояли возле меня, но видя мое состояние и мои стеклянные глаза, все разбрелись кто куда, занялись своими делами, а я все сидел и сидел в неподвижной позе.

А судно тем временем все неслось и неслось на всех парусах навстречу этой загадочной Африке, и все дальше и дальше уносило меня от родных берегов.

Первое в моей жизни плавание подходило к завершению. Хотя, черт возьми, какое же это завершение, если мне тут же предстояло преодолеть то же расстояние, но уже в обратном направлении. Однако об этом думать пока не хотелось.

За время пути я перезнакомился и подружился со многими. Особенно привязался к Маку Пери. Добродушный малый! Здоров чертяка, широк в плечах, он полкоманды мог бы одним махом в рог скрутить, но при этом был удивительно покладистым и добродушным. Правда, в минуту опасности, как я понял по рассказам товарищей, он преображается, и тогда можно выразить сочувствие тому, кто попадется под его тяжелую руку. Но плавание протекало в спокойной обстановке, потому-то Маку приходилось проявлять свои самые мирные качества. А рассказчиком каким он был! Ежели с вечера начнет рассказывать какую-нибудь увлекательную историю – все, считай, команда проведет бессонную ночь!

Джек Найт, кок, был полной противоположностью Мака. Но не по характеру, а по фигуре. Если Мак с трудом протискивался в корабельные двери из-за своей непомерно огромной комплекции, то Найт был настолько сухощав, что я просто диву давался. Это при том, что он был коком! Если кто из них и должен был боком заходить в упомянутые нам двери, так это Джек, имеющий доступ ко всем съестным запасам на корабле.

Капитана звали Томасом Хантом, и он оказался вовсе не мерзавцем, как мне показалось вначале, а милейшим человеком, благородным и порядочным. Это совершенно точно! Меня просто подкупала атмосфера, в которой жила команда. Это была фактически одна дружная семья. Капитан за все время пути никогда не воспользовался своими правами, чтобы наказать кого-то, да и никто из команды ни разу не дал ни единого повода, чтобы капитан имел моральное право прибегнуть к этому.