Григорий Борзенко - Чертенок

Удивительное дело: когда прошло много лет с тех пор, как приключилась со мной эта необыкновенная история, я не без удивления замечаю; как могло случиться, что некоторые подробности и детали той эпопеи я помню довольно отчетливо, а вот некоторые другие вещи, казалось бы, более значимые для меня, я или помню с трудом, или вообще, как ни стараюсь, не могу вспомнить. К примеру, я до сих пор не могу вспомнить, какие причины побудили в тот роковой для меня день отправиться в поездку, которая так круто изменила мою жизнь. Если бы в тот миг, когда я седлал в дорогу лошадь, кто-нибудь предсказал мне, чем эта поездка закончится и что последует дальше, я бы, вне всякого сомнения, долго смеялся и потешался над столь неудачной шуткой. Увы, судьба иногда может выкинуть самый невероятный фортель. Не зря ведь говорят, что действительность зачастую страшнее и фантастичнее вымысла. И в этом я убедился.

Хотя мне и довелось с избытком испытать на себе почем фунт лиха, все же я, если быть полностью откровенным, с высоты прожитых лет, анализируя случившееся, не жалею, что все так произошло. Ведь в моей жизни было приключение! И это не высокие слова. Не каждому дано в этом мире пережить нечто, о чем потом можно будет писать в книгах, и о чем потом будет зачитываться не одно поколение романтиков, любителей всевозможных путешествий и загадочных историй. Да и само Приключение – это не некая благодать, которая постоянно сопутствует тебе, и в лучах которой ты купаешься всю свою жизнь, порой стремительно и неожиданно, но и, увы, порой, столь же стремительно уходит в историю и, как правило, навсегда и бесповоротно. И даже если какая-нибудь отчаянная голова войдет в раж от пережитого и в погоне за новыми острыми ощущениями отправится на поиски нового Приключения – эта попытка, скорее всего, потерпит фиаско. Настоящее приключение то, которое уготовано тебе Судьбой, и которое приходит к тебе Однажды.

Что уж говорить о нас, грешных. Сколько политиков, королей и полководцев в своей жизни (зачастую у них это происходило в молодости), совершали нечто, что восхищало, или, напротив, приводило в трепет целые народы. Они могли повелевать нацией, единолично управлять ходом истории человечества. В тот миг, находясь на вершине власти, они наверняка наивно заблуждались, полагая, что так будет всегда. Однако проходили годы, эти люди отходили от дел и некоторые из власть имущих проводили остаток своей жизни в забытье и одиночестве. Вот и я: прожил долгую жизнь, дожил до почтенной старости, но все то, что было после Приключения, полнокровной жизнью, в полном понимании этого слова, вряд ли стоит считать. Ну, наверное, и существованием это будет назвать несправедливо, но сравнить тихую и спокойную последующую мою жизнь с тем бурным потоком приключений, выпавших на мою долю в юности, тоже не стоит. Но обо всем по порядку.

Итак, все началось много лет назад в дождливый осенний вечер. Дождь, собственно, и стал главной причиной того, что я таки, прячась от непогоды, свернул в первый попавшийся на моем пути постоялый двор, где в дальнейшем и развернулись события, так круто изменившие мою жизнь. До вечера было довольно далеко, я, только утром покинув Бристоль, спешил, гонимый делами, до наступления темноты преодолеть львиную долю пути, и ничего бы меня не остановило, если бы не этот проклятый дождь.

Поначалу я пытался стойко бороться с непогодой: невзирая на непрекращающийся дождь и довольно сильный ветер, я все подстегивал и подстегивал свою лошадь, твердо веруя, что моя уверенность и настойчивость в достижении цели передастся и животному. Но чертовой скотине было, видимо, совершенно безразлично, какая нужда гнала меня в путь и как скоро я достигну цели своей поездки. Видимо, своей лошадиной, если можно так выразиться, логикой, она считала, что не будет ничего страшного, если я завершу свою поездку на день позже. Впрочем, зря, наверное, я все-таки язвлю. Бедной животине было действительно нелегко: дождь все усиливался, дорогу порядком развезло, ноги уставшей лошаденки все сильнее вязли в жиже, и она вскоре окончательно выбилась из сил. Пока у меня хватало возможности бодриться, я искренне негодовал, посылал частые проклятия в адрес своей спутницы, то и дело подгонял ее, но когда и сам порядком намучался и подустал, в голову мне начали приходить мысли, которые немногим ранее озарили мою бессловесную попутчицу. Потому-то и вздохнул облегченно, когда увидел сквозь пелену дождя впереди постоялый двор, возвышавшийся на уютном холме у самой дороги.