Григорий Борзенко - Четыре мгновения весны

Так вот, чертовы маевщики! И где они взялись?! Сидел себе спокойно, ловил рыбу, никого, как говорится, не трогал, так надо же: их черт припер! Иди, мол, Степаныч, к нам! Сто грамм, если желаешь, тресни, пивка холодненького («Только с холодильника!») отведай! Вот и отведал: терпеть уж невмоготу! Нужно где-нибудь остановиться да к ветру по малой нужде сходить!

Степаныч убрал ногу с педали газа своего «Москвича», в то же время боковым зрением поглядывая на лесопосадку, вдоль которой ехал: где бы остановиться? Хотя чего уж здесь место-то особо выбирать: дорога ведь пустынная! От пруда, где он ловил рыбу, до села было не меньше четырех километров, половина пути проходила вдоль густой лесополосы: так уж чего-чего, а укромных местечек для подобных дел здесь хватало!

«Москвич», с выключенным зажиганием и пущенный накатом (экономия бензина! Эх, времена-времена!), постепенно замедлял свой бег и, наконец, остановился. Степаныч вышел из легковушки. Эх, красота-то какая! Какие сочные травы в лесополосе! Вымахали-то: чуть ли не по пояс! Вот где раздолье для маевки! А ведь в юности именно в лесополосах, вспомнилось Степанычу, они устраивали свои маевки! Прямо на траве раскладывали клеенку, сверху взгромождалась соответствующая сервировка, вокруг всего этого дела толпилась шумная компания парней и девушек! Как весело было! Какие прекрасные времена! Эх, годы, годы…

Поглощенный нахлынувшей волной ностальгии, Степаныч прошелся по траве, погладил ладонью шершавый ствол акации, вдохнул чистый воздух. Да, не зря все-таки его любимой порой года была весна! Что может сравниться с этим неповторимым буйством зелени трав и деревьев?! Жаль, что весна, собственно, уже и закончилась: завтра уж и календарное лето начинается. Солнце, зной, даже не теплый, а раскаленный воздух… Нет – это совсем не то! Весна есть весна!

Внезапно он чуть не упал, споткнувшись о большой осколок потемневшего от времени пиленого камня, или как его здесь попросту называли – ракушняка. А вон еще один валяется! А вот там их целая небольшая куча! Надо же! В такой траве и не увидел поначалу! Степанычу вспомнилось, что когда-то здесь было что-то наподобие подстанции или чего-то еще – он уж и не помнит. Вот остатки этого небольшого сооружения, находившегося когда-то посреди лесополосы, вдали от села, и было, видимо, сейчас перед ним.

Впрочем, что это он здесь размечтался? Пора уж домой – вон вечереет! Сделав то, ради чего он, собственно, и остановился, Степаныч направился к машине, но вдруг услышал за своей спиной какие-то непонятные звуки, похожие то ли на писк, то ли на невнятный стон. Он резко повернулся, однако ничего не увидел. Но уже в следующее мгновение непонятные звуки, скорее похожие на шорохи, послышались снова. Правда, звучали они немного в стороне, справа, куда он вначале своей прогулки направлялся, но так и не дошел. Степаныч уверенно пошел на звук, однако буквально через несколько шагов резко остановился. Надо же: чуть в яму не упал! Хорошо, что в это время он смотрел внимательно под ноги!

Впереди находилась заросшая травой и обложенная все тем же ракушняком глубокая яма. Правда, «обложенная» – это, наверное, громко сказано. Когда-то, конечно же, оно так и было. Но сейчас от времени все осыпалось, и большая часть камней находилась не столько в стенках этого нехитрого сооружения, сколько на его дне. И все же яма еще оставалась довольно глубокой! Уж не отсюда ли доносился писк?

Степаныч осторожно, стараясь не ступить на самый край ямы, заглянул туда. Так и есть! Там внизу, среди обломков кирпича, он заметил какой то небольшой шевелящийся комочек! Уж не маленький лисенок ли?! Точно! Надо же! Вот бедолага! И угораздило же тебя!

С огромнейшим трудом извлек пленника из его западни! Не зря мать-лиса не смогла его оттуда вызволить – уж наверняка и сама бы там осталась! Удочка, извлеченная из «Москвича», да смекалка сделали свое дело: несколько умелых рыбацких движений и вместо крючков на конце удилища оказалась петля, которая, в итоге, и поспособствовала благополучной развязке.

Степаныч взял несчастного на руки и понес к машине.

– Э-э, братец, да у тебя дело худо!

Он сочувственно покачал головой, заметив, что у лисенка разрублена левая бровь. Видимо, при падении на дно ямы он ударился об острый край камня. Бедолага! Вон какая глубокая ранка! Ну, ничего: привезу домой, подумалось Степанычу, сразу же обработаю ее!