Владислав Зубченко - Рождённые огнём. Первый роман о российских пожарных…

– Маша, хоть ты матушку нашу образумь, – попросил в свою очередь её брат. – Нету у меня пути иного, как этот. Батюшка доволен будет, вот те крест!

Утерев текущие слёзы, Мария выпрямилась, бросила длинную косу за спину и сказала:

– Раз решил, братец – иди с богом. А я молиться за тебя стану, – совсем по-взрослому сказала сестра.

Они оба поглядели на мать, и та, вздохнув всем сердцем, будто вспомнив, что она казацкого роду, твёрдо встала и подошла к сыну.

– Храни тебя Господь, Колюшка, видно на то его воля есть, – благословила, смирившись, Дарья сына. – Скажу тебе: служи, как твой папка, Алёшенька мой, с честью и совестью…

В первый день службы с унтер-офицером Николаем Мартыновым случилась конфузия. Войдя в часть на утренний развод, он не заметил, что одна из гнедых, запряжённая в бочечный ход, перед тем, как отправиться за запасом воды, сделала большую нужду, навалив кучу посреди конюшни. Ширш, первым увидев нового помощника, подал команду.

– Смирно! Ваше благородие, дозвольте доложить: насос теперь в исправности, третьего дня поломка штыря была, а трубы водоливные замены требуют – зима скоро. Ну и порядок наводим помаленьку тут.

– Вольно, Емельян Степанович, – справившись с волнением от первой своей команды, ответил Николай и, сделав шаг, скользнул начищенным хромовым сапогом в лошадиный навоз.

Бойцы замерли, едва удерживая на лицах улыбки. Ширш, стоявший напротив новоиспечённого командира, поглядел вниз и широко раскрыл глаза, будто и сам только узрел такое безобразие. Мартынов, не поведя бровью, вдруг ещё твёрже встал ногой в навоз, растирая его подошвой, и медленным шагом направился мимо всего строя, разложенных касок, рукавов и труб. Дойдя до конца, он пнул испачканным сапогом один из рукавов, лежащий на полу, потом наступил на него и двинулся обратно. Остановившись возле полки с небрежно брошенными брезентовыми боёвками, Мартынов поднял ногу и обтёр подошву о край.

– Плохо что-то за порядком следишь, Емельян Степанович, – обернулся он к Ширшу. – Пойду сейчас к брандмейстеру, а вам тут полчаса сроку прибраться.

Так стало ясно, что в пожарной команде появился новый командир, и спрашивать в деле он будет по молодости со всех и безо всякой былой дружбы…

Крестился Николай на пожаре лишь в четвёртый день службы. Лето в городе уже двинулось к своему исходу, и к третьему Спасу ночи хоть и стали холодными, но к полудню грело так, что караульный пожарный вертел голову во все стороны. Брандмейстер отъехал по делам, а помощник Мартынов сидел в караульном помещении в раздумьях. Всё в части было вроде бы так же, как и при его батюшке. Ширш снова оттачивал свой топор, будто бы собрался им бриться, Дорофеич возился у старого насоса, негромко называя его дурным словом, но, спохватившись, крестил и себя и его в надежде, что тот всё же не подведёт на пожаре. Пожарные служители, растянувшись под тёплым летним ветерком, дремали. Так, да не так. За всё обманчивое это спокойствие, за всю необходимость подняться в мгновение ока по тревоге и лететь туда, где огонь надумал сжечь всё живое – за всё вместе с брандмейстером Степаном Бодровым отвечал теперь и он, Николай Мартынов. В следующую минуту, будто в подтверждение его мыслей, зазвонил пожарный колокол.

– В Кузнечных рядах горит, – кричал караульный. – Шибко ползёт по ветру!

– Давай все в конюшню! – вскочив, крикнул Мартынов. – Бочку запрягай. Бегом, говорю!

Мартынов сразу вспомнил, что велел ему Бодров, если начнётся без него.

– Ты, Коля, помни, что молод, службу узнаёшь только и простого пожарного пока стоишь, – объяснил в первый день ему брандмейстер. – Одно дело за отцом глядеть, а другое – самому. Ты, друг мой, за отвагой и наградами пока погоди – успеется. Не совладаешь коли, люди могут погибнуть и наши тоже. В бою обвыкай, что знаешь – командуй, а Ширш приглядит.

Николай уже одел поверх мундира робу, взял ту самую отцовскую каску и выскочил к обозу. Линейка была готова, рядом гарцевал сигнальщик, последним, чуть задержавшись, выехал и бочечный ход.

– Ну, с богом, Ваше благородие, – обернулся к помощнику брандмейстера Ширш.

– Поехали! – крикнул Мартынов, и бойцы на одно мгновение замерли, словно услышали с того света знакомый голос прошлого своего командира. Но тут же Ширш стегнул гнедую в первом ходу, и они вырвались из ворот съезжего двора, едва не затоптав прибывшего не вовремя полицмейстера, подняв столбом пыль, скрывшую их на время от любопытных прохожих, и понеслись вниз по Почтовой…