Шолом Алейхем - Мой первый роман

Тот, кому приходилось сидеть голодным, укутавшись в рваный полушубок, и до поздней ночи зубрить при свете оплывшего огарка: именительный - белый свежий хлеб, родительный - белого свежего хлеба, дательный - белому свежему хлебу, - мечтая в это время о куске черного хлеба, которого и в помине нет; тот, кому довелось спать на жесткой скамье, подпирая голову кулаками, а лампа коптит, а ребенок плачет, а старуха ворчит; тот, кому случалось шлепать по грязи в драных сапогах - у одного каблук отвалился, у другого подметка болтается, хлюпает, и не знаешь, как от нее избавиться; тот, кто пытался заложить свои часы, а ломбард не хотел их принять, потому что корпус не из чистого серебра и механизм ломаного гроша не стоит; тот, кто был вынужден просить взаймы у приятеля, который, опустив руку в карман и достав оттуда кошелек, клянется, что у него нет ни гроша, - тот, кому все это довелось испытать, кто все это пережил сам, вероятно, поймет, как я себя чувствовал, когда получил должность, первую должность, с двенадцатирублевым месячным окладом на всем готовом.

Я не хочу утруждать вас рассказом о том, как я получил эту должность, и, думается мне, вы вовсе не обязаны знать, что у меня есть дядя, а у дяди есть тетя, что у тети есть знакомый, а у знакомого есть родственник, что у родственника - свояк, очень богатый, но простоватый человек, сельский житель. У свояка - единственный сын, для которого он ищет учителя еврейского, русского, немецкого языков и бухгалтерии, солидного, из приличной семьи, - с тем чтобы учение обходилось недорого. Я напряг все свои силы, побежал к дяде и попросил его, чтобы он попросил тетю, а та попросила знакомого, чтобы тот попросил родственника, а родственник уговорил свояка богатого человека - нанять именно меня, а не кого-либо другого, потому что в Мазеповке, кроме меня, есть и другие молодые люди, знающие еврейский, русский, немецкий языки и бухгалтерию, готовые поехать куда угодно ради куска хлеба. Не так-то скоро мой хозяин изъявил согласие нанять меня. Он долго раздумывал и решал: во-первых, нанимать ли ему учителя вообще, а во-вторых, если нанять, то меня или другого. Наконец бог смилостивился, и он решил нанять учителя. И выбор его пал на меня, потому что знаниям, видите ли, он не придавал большого значения. "Знающих людей, - сказал мой хозяин, что собак нерезаных". Главное для него, чтобы учитель был из приличной семьи, а так как я из приличной семьи, он меня и нанял. Так сказал мне мой новый хозяин, но боюсь, что он, простите, соврал. Мои конкуренты были из таких же приличных семей, что и я. В чем же дело? Только в протекции.

Да, велика и всемогуща сила протекции. И блажен тот, у кого есть дядя, у которого есть тетя, а у нее знакомый, а у знакомого - родственник, а у родственника - свояк, богатый человек, сельский житель, и у него единственный сын, для которого ищут учителя еврейского, русского, немецкого языков и бухгалтерии, солидного, из приличной семьи, - с тем, чтобы учение обходилось недорого...

Кто же был мой хозяин? Чем занимался? Как он выглядел? Был ли он высокого или низкого роста, толстый или худой, рыжий или черный? Я думаю, вам нет надобности это знать. Как его звали? И это, кажется мне, не столь важно. Возможно, что он еще жив, и мне не совсем удобно называть его по имени. Позвольте мне лучше передать разговор, который мы вели с ним в первый раз, когда он усадил меня в свою карету - красивый экипаж, запряженный парой великолепных лошадей, - и угостил сигарой. Это была первая сигара за всю мою жизнь, и она-то погубила меня навеки.

– Стало быть, молодой человек, вы впервые выезжаете из города в деревню? - сказал он, посматривая на серый пепел своей черной сигары. - И думаете, вероятно, что деревня - это черт знает что такое и мы, деревенские люди, лишены вкуса к хорошей жизни? Однако вы будете, молодой человек, иметь удовольствие увидеть настоящую усадьбу сельского жителя еврея, - дом со двором и садом, не дом, а дворец! Комнат и комнатушек всяких, скажу вам, молодой человек, не преувеличивая, - около двадцати. Что я говорю двадцать более тридцати! Зачем мне столько комнат - сам не знаю. Разве лишь для гостей. Ко мне часто наезжают гости. Да что я говорю часто? Каждую неделю, каждый день. Нет дня, когда бы не приезжал гость, а то и двое и трое.