Андрей Томилов - Пленники тайги

Хорошо жили Иван с Николой, душа в душу, да не долго. Говорят же: похоронка зря не приходит, разве что чуть опередит, но не ошибается. Через год Иван помер. Сильно от ран страдал, все осколки вылазили, выходили из него. Вот он и не вытерпел, помер.

Остался Никола один. Каждый день ходил на могилку, игрался там, а бывало, и заснет рядом. Обнимет могилку и спит с благостной улыбкой на лице.

Друг появился у Николы. Звать Витька. Он жил неподалеку, с матерью, не по возрасту состарившейся, иссохшей и молчаливой. Витька, на вид был чуть старше Николы, но ростом пониже, приземистее. Любил поговорить, рассказать то, что уже все знали и не один раз слышали. По этой причине и отмахивались от Витьки. А здесь, в лице друга и приятеля Николы, Витька нашел неоценимого слушателя. Хоть десять раз рассказывай ему одну и ту же историю, он увлеченно слушает, боясь пропустить хоть одно слово, широко улыбается, заглядывает прямо в рот Витьке, словно там и спрятан весь смысл рассказа.

Витька научил Николу рыбалить. Сидеть с удочкой на берегу, неподалеку от парома и терпеливо смотреть на поплавок, ждать. Когда же ожидание вознаграждалось малюсеньким окушком, величиной в палец, Никола приходил в неописуемый восторг, прыгал вокруг этого окушка, размахивал руками и смачно причмокивал губами. Радовался. Радоваться он умел, не смущался выказывать это чувство.

Витька же впервые прокатил его на лодке, взятой у паромщика. Никола испугался воды и долго, горько плакал. Уже сидя на берегу, время от времени показывал на реку и снова начинал кривить губы, складывать их скобочкой.

– Ничего, ничего, мы из тебя сделаем настоящего мужика! Не будешь нюни распускать. Жить на берегу, да воды бояться, – это не дело!

Витька снова брал лодку и усаживал на заднюю лавочку Николу. Тот не сопротивлялся, будто и сам хотел сделать из себя настоящего мужика. Но когда берег оставался в стороне, когда весла в Витькиных руках начинали энергично загребать темную от глубины воду, Никола слабел всем телом, распускался весь, принимался плакать. И так каждый раз. Витька злился, даже кричал на приятеля, но от крика тот вообще заходился и потом долго не мог успокоиться, прийти в себя.

Однако Витька свою затею не оставлял и мучил ущербного товарища почти каждый день, до самых холодов, до осени.

Зимы в тех местах всегда многоснежные. Никола где-то взял большую лопату и ходил по всей деревне, чистил дорожки. При этом не спрашивал, нужно ли почистить, просто видел, что здесь живут люди и чистил. Закончив работу возле одного дома, переходил к следующему. Так трудился весь день, всю зиму. И улыбался.

Люди, кто чем мог, благодарили Николу. Благодарили даже не за работу, а просто за то, что он был. Тем он и питался, тем и жил.

В тот год зима выдалась холодная. Обычно река долго шугует, мается, накрепко встает только ближе к рождеству, а в этот год уже осенью стало набрасывать крепкие забереги. Люди удивлялись, выгоняя скотину на водопой, что приходится с собой тащить топор, – уже пяткой не продолбить прозрачный ледок. Морозы крепли и крепли, а снегу выпало чуть, завалинки нечем прибросить. И так морозило до самого солнцеворота. Только потом повалил снег. Повалил огромными хлопьями и без перерыва, словно восполняя упущенное время и пространство. Оттеплило. Да уж поздно, и земля промерзла, что могилу невозможно выдолбить, и на реке такой лед нарос, только удивляться, ни сеть занырить, ни крючки на налима поставить. Народ береговой на всю зиму без рыбы.

В такие морозные годы река еще с осени начинает выстилать свое русло льдом. А потом, всю зиму наращивает, намораживает толщину этого донного льда. Называют этот лед «осенец», видимо по той причине, что зарождается он с самой осени. Лед этот, – осенец, крепко прихватывается за донные камни, коряги, топляки, нарастает на ил и песок, удерживается там всю зиму, крепко удерживается.

Весной, при начавшемся ледоходе, река начинает колобродить, буйствовать, разламывать и крошить ледовый панцирь. Лед в несколько слоев лезет друг на друга, крепко царапает берега, а на мелководьях сдирает и осенец, передвигая, перетаскивая огромные валуны и более мелкие речные камни. В более глубоких местах осенец остается, удерживается за дно и отходит, всплывает уже после ледохода, когда вода становится на несколько градусов теплее. Только уходит осенец без всякой помпы, не то, что основной ледоход. Дождется своего времени, оторвется от дна, всплывет, раскрошится и тихо исчезнет, уплывет по течению. Его и мало кто видел, мало, кто знает об этом, мало, кто замечает.