Анна Рунцо - Драконаполис. Первые искры

Тамарина комната оказалась идеальной. Основным украшением был великолепный вид. Хотя было уже довольно поздно, луна освещала долину, как на полотне Куинджи. Окна выходили на север. Как и во всём доме, стены, пол и потолок были из лиственницы и покрыты лаком медового цвета. Кроме огромной кровати в тон полу там было красивое трюмо и гардеробная практически такого же размера, как и вся комната.

– Принести тебе чаю с базиликом? – участливо спросил Авис.

– Трава, в которой змеи медовый месяц справляют? – усмехнулась Тамара, вспомнив, как Авис всегда говорил про эту приправу. – Да, было бы неплохо. – Она почувствовала какое-то расслабленное отупение. Видно, сказывалась усталость от дороги. – А здесь же есть сауна?

– Конечно! Сейчас включу. Банные халаты у тебя в гардеробной. Отдыхай! – Авис поспешно скрылся.

Но чая она не дождалась. Расположившись на кровати, не раздеваясь, она очень быстро уснула. Проспав несколько часов, проснулась жутко голодной. Было совсем темно, должно быть, глубокая ночь, но на нижнем этаже не спали. Горел свет – рядом с домом была целая мини-электростанция, в которой работал мощный генератор, обеспечивающий дом электричеством. Освещённый лампой с плетёным абажуром стол в закрытой части веранды казался ярко-рыжим. Глянцевый лак столешницы отражал хрустальную вазу со спелыми фруктами, вазочки с четырьмя или пятью видами варенья, бутылки с разным алкоголем – от настойки из тутовника до выдержанного армянского коньяка. На тонких листах лаваша, расстеленных на фамильных серебряных блюдах, дымилось два вида шашлыка в окружении зелени и сочных помидоров. Домик был слишком далеко от деревни, и женщина, убиравшая и готовившая еду, приезжала очень редко. Часто – только в начале сезона, чтобы убрать дом после длительного отсутствия хозяев. Выходит, Авис с Витей сами всё устроили.

Начало ужина было немного скованным. Тамара молча пробовала то бараний шашлычок, то куриный, не зная, какому отдать предпочтение. Потом уже добралась до солений и варенья. От настойки из тутовника она сразу отказалась. Много лет назад она чуть свадьбу себе не испортила, сделав большой глоток напитка, который приняла за компот. Вместо этого она предпочла коньяк. Он приятно обжёг горло и согрел желудок.

После этого беседа потекла значительно оживлённее. Витя рассказал про водопады, к которым он ходил с отцом, как он видел гиену. Он так смешно показывал, как она скалилась, обнажая зубы, что они с Ависом покатывались со смеху. Авис вспоминал, как отец водил их с братом на охоту, когда им было двенадцать и семнадцать лет. Тамара описывала, как Сева высосал из раны змеиный яд, а затем его проглотил и упал в обморок. Витя с Ависом хохотали так, что у них заболели рёбра. Ей почти сразу же стало стыдно. Не стоило делать посмешище из своего друга, тем более перед мужчиной, с которым, кроме ребёнка, её уже ничто не связывало. Да и Вите было за что уважать своего учителя. Ох, не стоило про это рассказывать.

– Ну всё, хватит, – серьёзно сказала она.

– Мам, прости. – Витя положил голову ей на локоть. – Мы не подумали, какой это был кошмар. Вы чуть не погибли, и водитель…

– Всё нормально. Это я сама начала. – Тамара погладила своего мальчика по голове. – Давайте спать.

– А сауна?

– Не сегодня.

В последовавшие за этим вечером дни они мирно проводили время вместе, но того искреннего веселья и близости, которые были в самый первый день, не повторялось.

Спустя две недели Сева начал вставать с кровати и совершать короткие прогулки. Сначала рядом с домом, а затем всё дальше. Ваче терпеливо проделывал с ним разные упражнения. Боль от них была адская. Поначалу Сева не мог выдержать и нескольких секунд. Только твёрдая уверенность в том, что Ваче избавится от него, как только он начнёт жаловаться на судьбу, заставляли подниматься каждое утро до рассвета и тренировать тело до тех пор, пока Сева не падал на кровать в полдесятого вечера, часто не дождавшись ужина. Ваче не скрывал, что процесс восстановления проходил неидеально. Паралич и смерть больше не угрожали, но, когда снимали шейный воротник, было заметно, что голова постоянно наклонена влево. Севе постоянно приходилось напоминать себе: то, что он жив и способен двигаться, уже большой подарок.

Ваче настаивал, чтобы его пациент начинал и заканчивал свой день медитацией, размышлением о предстоящем дне, будущей жизни, целях, которые он себе ставил, осмыслением прошедшего дня и всей прожитой жизни. Сева не видел в пустых размышлениях никакого прока. Окружающая суровая красота вместо того, чтобы успокаивать и помогать в медитациях, только напоминала о том, что она стала причиной его травмы. Утреннюю медитацию он тратил на то, что представлял, какой была бы его жизнь, если бы он не совершил тот или иной поступок, выбрал бы другой путь. Результатом уж точно было не умиротворение.