Анна Рунцо - Драконаполис. Первые искры

Ваче не пил алкоголь и редко курил. Самокрутки он делал сам из высушенного табака. Сначала Сева морщился от резкого запаха, но со временем привык к нему настолько, что он его даже успокаивал.

В этот вечер Ваче, не выпуская свою собственную самокрутку из угла рта, впервые предложил Севе самодельную сигаретую. Сева почувствовал, что сейчас очень важно разделить этот момент с Ваче, и нерешительно взял сигарету. После приступа кашля, когда он впустил непривычно едкий дым в свои лёгкие, ему удалось, наконец, как следует затянуться. Поборов подступавшую поначалу тошноту, он ощутил лёгкое головокружение, похожее чем-то на опьянение, но голова оставалась ясной. Сева лёг на землю и стал смотреть на невероятно большие и яркие звёзды в обрамлении верхушек деревьев. Небо было невероятным и вечным. Внутри рождалось ощущение, что он на грани сна и реальности.

Вдруг послышался хруст ветки, и Сева почувствовал, что его будто обдало горячим воздухом, хотя костёр находился с другого бока. Он приподнялся на локте, но в кромешной темноте ничего невозможно было рассмотреть.

– Что это было? – снова спросил он у невозмутимого отшельника.

– Что? Вэтка хрустнула? Мало ли.

Спать они отправились поздно. Севе было жаль заканчивать этот вечер: впервые они разговаривали так долго и непринуждённо. Перед сном Ваче, как обычно, больше часа провёл в тесном сарае, служившем конюшней, расчёсывая и без того идеальную шелковистую гриву Боливара и шепча ему что-то успокаивающее. Сева и сам расслаблялся и задрёмывал от этого монотонного бормотания. В тишине даже в его комнате слышались отдалённые звуки. Под них он и уснул.

Под утро Сева проснулся минут за десять до своего обычного времени – он уже научился определять время по цвету неба. Вот-вот займётся рассвет и небо начнёт светлеть. Пока же темнота была почти кромешной, лишь вдалеке можно было различить смутные силуэты гор и деревьев. Он попробовал медитировать. Это был первый раз, когда он смог обратиться к воспоминаниям спокойно, наблюдая за своими поступками будто со стороны. Он не испытывал ни злости, ни досады. Как будто он проверял тетрадь ленивого и не слишком симпатичного ему ученика.

Внезапно его вернул к реальности громкий удар в раму окна комнаты откуда-то снаружи. За первым ударом последовал ещё и ещё один, с каждым разом всё мощнее. Под натиском заскрипела и вылетела из стены оконная рама. Стекло разбилось с оглушительным грохотом, и крупные осколки усеяли весь пол между кроватью и стеной. В окне показался чёрный силуэт. В соседней комнате почти тут же послышались удары и треск дерева. Сева судорожно шарил по тумбочке в поисках тяжёлого предмета, которым можно было отразить нападение. Его единственное преимущество состояло в том, что в кромешной темноте он наверняка лучше ориентировался в знакомом помещении. Доля секунды ушла на то, чтобы нащупать трёхлитровую банку с букетом полевых цветов. Он теперь всегда держал их у себя в комнате: так Тамара как будто всегда была где-то рядом. Тяжёлая банка с водой разбилась, со всей силы опущенная на голову незваного гостя. С глухим стоном тело обмякло.

Сева услышал выстрелы из соседней комнаты и очень испугался за Ваче. Он отчаянно надеялся, что это он стрелял из винтовки, захваченной Тамарой из машины.

– Сева, беги! – с облегчением услышал он голос Ваче. Последовало ещё два выстрела.

Превозмогая боль, он сделал шаг по осколкам к проёму окна. Выломав остатки рамы, он выпрыгнул в темноту и сильно ударился, ободрав ногу и локоть.

Он различил по крайней мере два незнакомых голоса, разговаривавших на иностранном языке. Через несколько мгновений свет фонаря запрыгал по веткам деревьев как раз в том направлении, куда он собирался бежать. Он решил, что нужно бежать к озеру, хотя не мог себе объяснить, как это могло его спасти. Просто нужно было выбрать какое-нибудь направление.

Тамара проснулась очень рано – ещё только начинало светать. Её разбудили далёкие хлопки, похожие на лопнувшую шину. Только их было несколько. Медленно открыв глаза, она присмотрелась к пейзажу за окном, всё ещё неясно проглядывавшему сквозь предрассветную мглу. Далёкое эхо раздалось в горах. Окна с прекрасным видом были во всю стену, а поскольку выходили они на ущелье, поросшее густым лесом, необходимости в шторах не было.

Сначала Тамару смущало, что приходится просыпаться с лучами солнца. Но спустя несколько дней она научилась вовремя переворачиваться на другой бок и благополучно продолжать спать, несмотря на заливавший комнату свет. Впрочем, один раз она даже встала с рассветом, чувствуя себя выспавшейся и полной сил. Наслаждаясь кружкой чёрного кофе на открытой веранде и кутаясь в вязаный кардиган, она сейчас чувствовала себя в гармонии с собой. Тамара полюбила каждый вечер ходить в сауну. Прогревшись и пропотев как следует, она прыгала в небольшую купель с холодной водой, находившуюся в том же помещении на первом этаже в восточной части дома. Затем выбегала во двор через раздвижные стеклянные двери и погружалась в деревянную бочку, полную горячей воды. Вдыхая аромат всевозможных горных трав, она сидела неподвижно и любовалась невероятной природой: горными пиками и покрытыми лесом склонами. Из-за контраста холодного тела и горячей воды образовывалась тонкая плёнка, и кипяток не обжигал кожу – она чувствовала лишь лёгкое приятное покалывание. Все эти процедуры пошли на пользу коже и волосам. Смотрясь в зеркало, она любовалась собой.