Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

Через две недели у него уже был готов текст диссертации. На первом листе сверху он написал ее рабочее название: «Как перейти к рыночной экономике, не угробив половину населения страны».

В один из вечеров ему позвонила Марсо и сказала, что звонили из ЦК Компартии Латвии и предложили ему прочесть несколько лекций в Сорбонне. Только что прошел пленум ЦК КПСС, Горбачев объявил перестройку, и весь мир хочет знать, куда пойдет Советский Союз. Через неделю он должен быть в Париже, и она высылает ему с проводником костюм, галстук и длинный светлый плащ.

Жванецкий как-то сказал за все свое поколение: «Никогда я не буду в Париже молодым». Еще лучше сказала заведующая кафедрой Московского финансового института, закрывая ему стажировку: «Париж стоит мессы, и конечно же, Париж стоит каких-то конспектов».

Он был в Париже молодым. И Париж стоил того. Он поселился в небольшой гостинице недалеко от Монмартра, в комнате под самой крышей.

Париж его ошеломил. Он балдел от столиков, выставленных на тротуар, от гостиницы на одного портье, от европейского завтрака в тесноте. От кафе в Латинском квартале, в котором часто завтракал Сартр. После лекций он изображал хемингуевщину, подолгу сидел в кафе, записывал впечатления в откидной блокнот, мелко, но часто выпивал. Все смешалось, как в калейдоскопе: Хемингуэй с его «Праздником, который всегда с тобой», Артюр Рембо с «Пьяным кораблем», Генри Миллер с «Тропиком рака», Камю с бунтующим человеком.

Он пообедал на Елисейских полях, о чем мечтал после прочтения «Праздника». Было дорого и невкусно. Но далеко впереди высилась Триумфальная арка, и этого ему было вполне достаточно.

Деньги заканчивались. Вечерами, выйдя из гостиницы, он спускался вниз к подножию Монмартра навстречу мигающей вывеске «Мулен Руж» в поисках бара подешевле.

Знаменитая Пляс Пигаль была больше похожа на ярмарку, чем на гнездо разврата. Стрип-клубы рекламировали вполне приличных женщин. На Рю де ля Веррери тусовались полчища геев.

В один из вечеров в приглянувшемся ему баре не оказалось свободных мест. Было лишь одно – за столиком, где уже сидела светловолосая девушка, похожая на сломленную неудачами актрису.

– Разрешите? – спросил он по-английски.

– Yа, welcome.

Когда он сел, она испытующе посмотрела на него.

– Ты русский?

После напряженного лекционного дня и бестолкового общения на английском он туго соображал и поэтому не удивился:

– А что?

– Я это сразу поняла. Лица европейских мужчин какие-то недоделанные, – она намотала на палец локон крашеных волос. – Ты, я надеюсь, при деньгах?

Он честно признался, что нет. Девушка сразу потеряла к нему интерес. Он тоже старался смотреть в сторону.

– Скучаешь? – спросила девушка, не выдержав молчания.

– Нет, – опять честно признался он. Никогда раньше ему не удавалось быть честным два раза подряд.

Ее звали Инга. Она рассказала ему про свою дочь, оставленную маме в поселке Электросталь, о своей квартире в Москве, которую надо срочно продать, и о сложной жизни русской модели в Париже. Она проработала моделью всего месяц, а потом ее выставили за дверь.

Из всего разговора о модельном бизнесе ему запомнилось лишь то, что любой промах парижане превращают в элемент индивидуального стиля. Он тоже всегда к этому стремился. Иногда что-то получалось.

Они вышли на ночную улицу, полную неоновых огней.

– Куда пойдем?

Кончилось все тем, что они зависли на каком-то углу, вдыхая запахи дешевого ночного клуба, в котором он оставил последние деньги. Гудела неоновая реклама. Редкие машины проносились мимо и сворачивали на широкий бульвар.

Было уже пять часов утра. Начинало светать. Фонари, потускневшие в утреннем свете, были похожи на ночных бабочек. В булочные завозили только что выпеченные багеты и круассаны.

Они расположились на бордюре, отделяющем тротуар от небольшого сквера, пили горячий кофе из автомата и ели багет, разломанный пополам.

Входная дверь отеля была не заперта. Портье дремал, лифт не работал. Поднимаясь по лестнице, пролет за пролетом, он немного отстал, чтобы посмотреть на Ингу сзади. Модель как модель, на ногах – кроссовки, что никак не отражалось на стройности ее ног.

Он сел в единственное кресло, которое было в номере, и стал смотреть, как она готовит коктейль из двух бутылок, которые он купил, чтобы отвезти в Ригу. Закончив трясти шейкер, она провела руками вдоль бедер, расправляя черную юбку.

– Это все. Спасибо за прекрасный вечер. Мне надо было выговориться. Спасибо, – чмок! Она грустно улыбнулась и отвела глаза.