Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

Каждое лето он ездил на заработки. Институт его отца проводил предпроектные работы на местах будущих строек. В изыскательские партии набирали самых разных людей, в основном неприкаянных и злых. Он бегал с рейкой, валил деревья, пробивал скважины, ругался матом, дрался. В партии постоянно возникали тупые свинские пьянки с риском вырубиться и наблевать где-нибудь в углу. Из придурковатого пожирателя книг он быстро превратился в прожженного искателя приключений.

Еще будучи студентом, он часто ездил за границу, что по тем временам было большой привилегией. Другие деньги, другие запахи, другие девушки. На Берлинском вокзале все было вызывающе несоветским. Магазины «Метро», пивные киоски, реклама. Общая душевая в студенческом общежитии.

После окончания университета он остался в аспирантуре и опять немного одичал. Но это помогло ему без особых проблем пережить кризис середины молодости. В кандидатской диссертации он элегантно смешал социализм и рыночную экономику «в одном флаконе», что по тем временам считалось откровенной ересью. На защите произошел скандал, и ему накидали кучу черных шаров. Ответ из ВАКа [40] Высшая аттестационная комиссия. пришлось ждать полтора года. За это время он женился и у него родилась дочь. Денег катастрофически не хватало. Когда, наконец, ответ пришел, он целый час рыдал над кроватью дочери вместе с ней. Став кандидатом экономических наук, он тут же стал получать в два раза больше.

Атмосфера университета действовала на него расслабляюще. Две-три лекции в неделю, несколько семинаров, одно заседание кафедры, и полная свобода. Через каждые два-три года стажировки, поездки за границу, конференции, институт повышения квалификации, сокращенно ИПК, что расшифровывалось так же, как институт приятных контактов, или институт половых контактов. Одна из его коллег, перепробовав во время стажировок все национальности Союза, как-то призналась ему, что лучшие мужчины – таджики.

Получив диплом доцента, он немного растерялся. Что дальше? Диплом доктора наук, профессора, академика. И что? Потратить годы на одну единственную книгу. Стать ректором университета? Ректором гадюшника? Еще в аспирантуре его включили в резерв на эту должность, но он отнесся к этому равнодушно.

Он бросил читать фолианты немецких философов и перешел на романы французских экзистенциалистов, в которых все вертелось вокруг темы абсурда и пустоты. Это стало его новым мироощущением.

Благодаря работе в обществе «Знание» он получил возможность читать бюллетени зарубежной информации. Их было два: голубой и красный. Первый был для служебного пользования, второй – секретный. Он их прочитывал от корки до корки и знал больше других.

В феврале 1985 года ему дали три месяца отпуска для работы над докторской диссертацией в Московском финансовом институте.

Москва встретила его промозглой сыростью. По небу ползли рваные облака. У людей были болезненно-восковые февральские лица, как будто вампир высосал из них всю кровь.

Чтобы не терять времени даром, он обосновался в диссертационном зале Ленинской библиотеки. От бестолкового чтения слезились глаза, болел желудок и затекала спина. В буфете на первом этаже продавали сосиски с горчицей, сухой черный хлеб и горячий сладкий чай. Устав от чтения, он вынимал из папки белый лист бумаги и начинал писать.

В один из дней у Кремлевской стены хоронили генерального секретаря партии Константина Черненко. Библиотека находилась рядом с Красной площадью, и в читальный зал влетали похоронные гудки. Заведующая залом попросила всех встать и почтить память усопшего минутой молчания. Все встали, опустив глаза, чтобы скрыть равнодушие. Гудки не умолкали. Потом прозвучало обычное в таких случаях «спасибо». Все сели и уткнулись в свои книги. Никто даже не посмотрел в сторону окна.

Когда прозвучал последний гудок он не сразу смог разобраться в своих ощущениях. Вначале это было чувство невесомости, которое испытываешь лишь секунду, делая шаг на неработающий эскалатор.

Когда уборщицы открыли окна для проветривания, он почувствовал дуновение свежего ветра. Ветра перемен? На столе у соседа лежала книга Льва Гумилева «Конец, и вновь начало». Начало чего? По его спине пробежали мурашки. Он понял, что последний гудок разделил всех сидящих в этом зале на живых и мертвых [41] По последним данным, избыточная смертность на территории бывшего Советского Союза за 90-е годы составила 12 миллионов человек. .