Винсент Килпастор: Школа Стукачей

И на этот раз народный суд не выносит мне приговора. Проболтался, проходил кругами весь день в их подземном боксе. Думал, отчего же она не приедет на суд, что убудет от неё? Да какая там Сибирь, даже в суд прийти не нашла часок.

Вот всё. Ещё один день в горсуде. Уже сижу в воронке. Жду Алишера. Я знаю, его мама принесёт несколько пятидесятиграммовых бутылочек скотча, и он обязательно прибережёт одну, а то и две для меня. Надо выдохнуть воздух, как мастер тай-цзи цюань, запрокинуть вверх голову, и влить в себя бутылочку целиком.

Ага. Вот привели замначальника стройтреста. Воровали всё, но посадили его, потому что он - Александр Соломонович Левин, а более воровских данных и придумать трудно. Это вам любой следователь легко обоснует.

Привели и насильника-маньяка, сильно похожего на Фиделя Кастро. Его погубила страсть к девушкам, которым за семьдесят пять.

Вот и солдатик, перестрелявший полказармы в ночь принятия присяги (долго, долго терпел издевательства, ждал, пока дадут автомат, копил злость).

Ташгорсуд не мелочная районная забегаловка. Кадры сюда привозят преживописные.

Нет только Алишера. Почему - то до сих пор нет. Воронок уже под завязку. Странно.

Ага, вот в дверях появилась, наконец, его макушка. Почему он только в браслетах?

Так набрался, что они боятся браслеты с него снять? А зачем они его пихают в «стаканчик»?

Скотч, по-видимому, сильно двинул ему в голову или просто переволновался. Часто из зала суда люди буквально выползают – дело в том, что когда вас только посадили - вы у мамы пирожков просите с картошкой. А ко дню суда вы уже законченный антиобщественный элемент и клянчите водку, опиум, деньги и план.

В передней части воронка есть вертикальный металлический ящик, размером с холодильник. Стаканчик. VIP класс для невменяемых, сумасшедших или «особо опасных».

Вообще в особо опасные попасть чрезвычайно легко. Я украл крупную сумму денег, это подразумевает часть статьи с максимальным наказанием. Инфляцию никто не учитывает. Только за этот факт я числился в розыске как особо опасный. Это мне очень льстит. Быть особым всегда приятно.

Солдаты запихивают Алишера в стаканчик, и воронок трогается с места.

-Нима болди, Алишерджан? – спрашивает любопытный Фидель Кастро.

- Зелёнка болди – из стаканчика слышен только голос Алишера с извиняющейся такой интеллигентской ноткой: простите за плохие новости.

А ещё в его голосе удивление и растерянность. Кажется, он ещё не понял до конца, что произошло в этом огромном, так не похожем на театр Навои здании.

Все разговоры в воронке разом прекращаются.

Стаканчик теперь как гроб с телом покойника. С нами едет покойник. Три человека, "народный суд", которые видели Алишера только четыре раза в жизни, решили, что он достаточно пожил и теперь должен умереть.

Надо бы подойти к стаканчику. Сказать Алишу что-нибудь ободряющее.

Интересно, что ободряющее сможете вы сказать человеку, которому сказали, что скоро на законных основаниях, он получит пулю в затылок. Что тут сказать? Даже смертельно больного можно обнадёжить. А что мне сказать сейчас Алишеру?

До самой тюрьмы в воронке никто не проронил ни слова…

Это был один из дней, которые вы помните и таскаете с собой всю жизнь.

Сейчас уже двадцать первый век, а люди до сих пор спорят о необходимости смертной казни. Часто после сытного обеда, за столом, лениво. Часто горячо - в ходе кампании предвыборных обещаний.

Простым решением вопроса было бы просто заставить сторонников казни самим приводить приговор в исполнение. Можно после сытного обеда. Можно перед чтением списка предвыборных обязательств. Пусть посмотрят Алишеру в глаза. Или сами пустят пулю ему в затылок…

В несправедливости законов виноваты все, кто считает себя человеком, а не какой-то мифический «парламент» или «государь».

Общество спорит о необходимости смертной казни, а я не могу согласиться с тем, что людей вообще сажают в тюрьму.

Не хочу оправдывать преступников. Я достаточно провёл времени в этой среде и знаю – наказывать надо было большинство из них. У меня нет предложений по этому поводу. Я просто против.

Знаете, после отсидки в тюрьме я уже никогда не смогу ходить в зоопарк. Стыдно смотреть в глаза животным в клетках. Их посадили на пожизненный срок без суда и права апелляции.

***

Что - то унесло меня мыслями в дали неведомые. Уволокло. Это потому что чайку-крепачку с утра ещё не принял, а надо бы. Мысль собрать в кучу.