Станислав Гагарин - Разум океана. Возвращение в Итаку

— Понимаю, мистер Абрахамсен. Я готов, — сказал капитан.

Он встретился глазами с Джойс, девушка улыбнулась, отступила назад и осторожно прикрыла за собой дверь.

«Фарленд айлес ньюс»:

«Некоторое время гостеприимством города Бриссен пользовались капитан потерпевшего катастрофу русского рыболовного траулера «Кальмар» мистер Олег Волков, 30-ти лет, и его товарищ по несчастью Сергей Денисов, 32-х лет. Единственные из всего экипажа оставшиеся в живых русские находились на попечении старшего врача портового госпиталя, нашего уважаемого земляка доктора Джеймса Флэннегена. Вчера, 22 августа, наши гости вылетели рейсовым самолетом до Айсбурга и далее в метрополию в сопровождении сотрудника советского посольства, специально прибывшего в Бриссен».

После судебного процесса, когда председатель уголовной коллегии областного суда огласил приговор, меня отвезли в следственную тюрьму и поместили в одиночной камере.

Ко мне пропустили адвоката, и он стал убеждать меня в необходимости подготовить ходатайство в Верховный суд республики. Но я поблагодарил адвоката за помощь, за хлопоты и от подачи ходатайства отказался. От дальнейших его услуг я отказался тоже…

Меня приговорили к восьми годам лишения свободы с содержанием в колонии общего режима. Это не так уж много за гибель судна и всего экипажа. Для судей моих на вопрос, что случилось в ту ночь у островов Кардиган, не было иного ответа, кроме заключения опытных экспертов-капитанов: «Кальмар» пошел северным проливом и, по-видимому, с полного хода налетел на подводные камни, распоров себе днище. Другого ответа, который снимал бы с меня вину, не было. И судьи по-своему были правы: вина лежала на капитане, мне не было оправдания. До сих пор в ушах раздается плач жены моего старпома.

Конечно, дело мое было не из легких. Оно усложнялось тем, что я был единственным свидетелем катастрофы, но я сам толком не мог объяснить, что же произошло в ту ночь. Тут еще примешивалось обстоятельство, по которому мои свидетельские показания носили субъективный характер, так как обвиняемым был я сам…

Случись все это у наших берегов, прокуратуре не составило бы труда послать к месту кораблекрушения своего работника, и тот легко бы выяснил у жителей побережья, был ли ночью взрыв или нет. Но мы не могли вести следствие у берегов другого государства. Правда, прокуратура еще до моего прибытия в порт сама выдвинула версию со взрывом мины и запросила соответствующие материалы, подключив к этому делу компетентные организации. Но ответ был отрицательным. Кстати, район последнего плаванья траулера «Кальмар» не считался опасным в минном отношении, зато он был весьма опасен в отношении навигационном. Поэтому заключение комиссии капитанов-экспертов и послужило обоснованием для составления обвинительного заключения.

Выдвинутая мною в ходе следствия версия о взрыве мины была отвергнута.

Вот если бы я рассказал об угрозе Коллинза и сделал бы это сразу, тогда органы следствия стали бы искать иные пути постижения истины. Но я молчал. Во-первых, я не видел рапорта смотрителя маяка на мысе Норд-Унст, а только слышал о нем от Коллинза. Во-вторых, покажи Коллинз этот рапорт мне, кто бы мог доказать, что этот «рапорт» не фальшивка и что сочинил его не сам мистер Коллинз — такие молодчики, как он, способны на любой подлог.

И в-третьих, упоминание о «рапорте» в собственном сейфе мистер Коллинз мог использовать как средство шантажа.

Вот почему на следствии и суде я молчал. И все шло своим законным чередом.

Когда же я снова попытался прояснить истину и сказал судьям о взрыве плавающей мины, государственный обвинитель зачитал официальную бумагу администрации Фарлендских островов из Бриссена.

«Никто из жителей островов взрыва не слышал». Тут же прилагалась метеорологическая справка: в ту ночь в районе катастрофы было спокойно на море, в воздухе и на суше. Другими словами, не услышать взрыва было невозможно. Отсюда судьи сделали вывод: версию отклонить как несостоятельную.

Но должно же быть объяснение случившемуся? Этого требовало не только правосудие… Вдовы и дети, родители и друзья погибших — весь город, наконец, ждал, когда суд установит истину и накажет виновника катастрофы — капитана. А в том, что виновен в несчастье он, мало кто сомневался.

Я уже упоминал, что авторитетная комиссия опытных капитанов и представителей морской инспекции, которая по просьбе областной прокуратуры самым тщательным образом разобрала рейс, проанализировала навигационную обстановку в районе гибели «Кальмара» и воссоздала примерную прокладку курса траулера, не преминула подчеркнуть, что проход ночью северным проливом не рекомендован лоцией, хотя и объяснила следствию и суду: прямо этот факт в вину капитану ставить нельзя. На вопрос прокурора, мог ли выбор капитаном «Кальмара» южного пролива гарантировать безопасность плаванья, председатель комиссии, известный капитан Лошкарев, ответил, что в море никто не может гарантировать безопасность плаванья… И все же…