Андрей Щупов - Пленэрус

Выйдя на улицу, Павел поежился. Поспал, называется, отдохнул, ешкин пень и два кота! Еще и в родной квартире оставил не поймешь кого. То ли спецназеров, то ли кого пострашнее. Охрана, мля, первого гослица! И странно – никакой гордости, никакого трепета под ребрами. Верно говорят: измельчал народец, это он по себе знал. Ни чинопочитания, ни уважения к вышестоящим должностям. Да и само понятие «выше» существенно деградировало. Прыгать из грязи в князи стало практически нормой. Как и мат на театральных подмостках. Спрашивать, куда катимся, было смешно. Насущнее представлялось спросить, куда податься в данный момент конкретно ему – Куржакову Павлу Валентиновичу? Если за город, то далековато. В парк – скучно. Значит, и впрямь оставалась одна дорога – к лисоньке-Лизоньке в родную библиотеку просить политического убежища, чтобы на искомую пару дней прикорнуть где-нибудь в гардеробе. Девчонки там сердобольные, не прогонят. Во-первых, свой, во-вторых, какой-никакой, а мужчинка. Практически первый парень на деревне.

Впрочем, и «первым парнем» он значился с большой натяжкой. Поскольку «деревней» следовало именовать городскую детскую библиотеку, в которой уже больше года Павел по совместительству подрабатывал сторожем, и впрямь оставаясь до сегодняшнего дня единственным библиотечным мужичком. Возможно, кто-то пускал бы слюни по столь сдобному поводу, однако сам Павел пребывал в менее игривом возрасте. Перспективы петушка в курятнике его больше пугали, чем радовали, и на то имелись веские причины. Скажем, раз или два в квартал он словно участковый вынужден был вмешиваться в конфликты местного значения, выпроваживая из читальных залов местных забияк, выпивох и просто сумасшедших. А минувшей зимой ему, как единственному «петушку», пришлось ударно счищать с библиотечной крыши снег, после чего пару месяцев у него ныла поясница, и откровенно стреляло в позвоночнике. А еще отнимались ноги и плечи, тянуло шею и запястья – словом, болело все, что обычно болит у людей преклонного возраста. Потому что это у женщин в сорок пять что-то там с ягодками опять, а у мужиков первые ахи-охи начинаются уже в сорок. К пояснице плюсуются недуги сердца и заболевания простаты, по вечерам начинают ныть печень и почки, а далее третьей волной и девятым валом вскипает прочая кишечно-сосудистая несуразь. Неудивительно, что сознание мужчин робко поджимается, понимая, что наступает кризис среднего возраста – во всей своей неприглядной наготе.

Кстати, он и вчера поработал метелкой во внутреннем дворике библиотеки. Но это было все-таки легче, чем крыша. Пыль – не снег, да и метлу ему выдали особую – синтетическую. Подметая тротуар, он всерьез подозревал, что не далек тот час, когда синтетическими метлами придется подметать синтетические листья и синтетический мусор. Увы и еще раз увы… Как выражались коллеги по союзу: время пробежало, хвостиком подмяло.

Павел пнул случайную банку из-под колы, банка взлетела по крутой траектории, шлепнулась за кустами акации. Проходящий мимо бомж бросил в его сторону укоряющий взор и, разгребая ветви, полез в заросли.

Может, и впрямь зайти поспрашивать? Вдруг да выделят уголок?

Шагая мимо бетонного забора, Павел рассеянно скользнул глазами по давнишним картинкам, задержал взор на двух свеженьких, намалеванных, может, день или два назад.

Все-таки полезная штука – граффити. Кого-то даже и просвещающая. Скажем, эти два рисунка очень напоминали листовки советских лет. Кучка олигархов на игле у заокеанского спрута, а на соседней плите – бородатый и звероподобный лик – не то Че Гевары, не то Троцкого, вспарывающий плоскость российского континента. Революционное чудище впечатляло и даже внушало некий трепет. Уличный художник постарался. Павел припомнил, что и сам когда-то носил на майке нечто похожее. Даже визитки одно время хотел сделать в подобном ключе. Жаль, не владел карандашом, – непременно изобразил бы такого же пугающего красавца. По слухам, в некоторых школах продвинутые учителя разрешали рисовать на заборах и партах. Даже отводили под это специальные классы. Что интересно, дети самозабвенно трудились, сознавая, что это не плюнул-убежал, а почти на века. Не похабщина, одним словом, и не журнальные комиксы.

Полюбовавшись некоторое время заборным искусством, Павел возобновил путь. Возле шеренги контейнеров, вспугнул приличных размеров крысу, не без гордости подумал, что и у нас есть свой российский аналог новозеландских опоссумов. Возможно, заокеанские звери и отличались более пушистым мехом, зато наши крысы были умнее – по любому не во всякий «гуманный» капкан бы попались. Да и в случае ядерного удара это племя гарантировнно пережило бы людей…