Андрей Щупов - Пленэрус

Неспешно добежав до фундамента здания, крыса с досадой оглянулась на Куржакова, даже как показалось последнему, осуждающе качнула усатой мордой, после чего протиснулась в щель под стеной. Куржаков же повернул направо, не без опаски спустился по топорщащейся арматуринами лестнице. «Тварь волосатая и лохматая» – так именовали эту лестницу коллеги по цеху, поскольку многие из них успели получить здесь легкой степени увечья в виде ссадин, синяков и царапин. Осторожно ступая, Павел одолел препятствие без потерь. Лишний раз подивился могучему времени. Подобно серной кислоте оно растворяло все и вся. Впрочем, давно замечено, что современные бетонные конструкции подвержены выветриванию куда сильнее, чем египетские пирамиды.

Павел оглянулся. Возможно, зря он наговаривал на лестницу. По мере выветривания, уцелевшая арматурная конструкция становилась более стильной, вполне соответствуя причудливой геометрии сегодняшнего городского хай-тека. Жаль, только пользоваться хайтешной лестницей было небезопасно.

Он припомнил Шуру, своего давнего армейского сослуживца. Когда Шурик улыбался, пространство озаряло сияние его стальных фикс. Вот только одна из них была утеряна – осталась такая же арматурная конструкция, повторяющая форму зуба. Павел прекрасно помнил, что именно этот хайтешный оскал более всего повергал в ужас молодых солдатиков. Шура редко кого-либо бил – попросту подходил ближе и зловеще улыбался. Гипноз незамедлительно действовал – молодые солдатики шустро принимались подшивать воротнички, драить кирзачи с пряжками, перезаправлять койки и перемывать полы…

Павел перепрыгнул встречную ямину, на ходу оглядел себя в мутном окне первого этажа, машинально пригладил волосы на затылке. Раз уж целью маршрута выбрана была библиотека, следовало запастись чем-нибудь вкусненьким – рулетом, скажем, или килограммом бананов. Нашарив в кармане пятисотенную купюру, он приблизился к торговому киоску. В уличном этом храме уже третий год рулил и правил чернобровый Ахмет.

– Приветствую! – поздоровался Павел. – Будь другом, сделай ммм… бананчиков полтора кило и столько же яблочек.

– Сдиелаем, уважаемый. Для тебя все самый лутчий!

– Яблочек, пожалуйста, порумяней.

– Сдиелаем, как ты хочишь. Тебе зилоных или гыразных?

– Грязных? Нет, мне грязных не надо.

– Гы-раз-ных, – старательно выговаривая, протянул Ахмет. – Не грязных, а гыра-азных.

– А-а, красных, я понял, – Куржаков хмыкнул. – Давай и тех, и других – напополам.

– А хочишь памидор? Памидор сладкий, полезный! Я его всегда кушаю. Смотри, какой я здоровый да красивый. Миня все дэвушки лубят. А все он – памидор!

– Это, Ахмет, в следующий раз. А пока яблочек – и посимпатичнее.

– Как скажешь, дарагой, – нараспев произнес Ахмет и нырнул под прилавок к своим мешкам. Павел грустно покосился на мелькающий за весами костлявый зад продавца. Ясно было, что Ахмет выбирает яблоки похуже. Их спрячет, понятно, на донышко, а сверху положит что посвежее. Он и с «памидор» проделывал то же самое. Ахмет был старательным продавцом, продукты укладывал предельно аккуратно. Хотя стратегии его Павел постичь не мог. Конечно, госконтроля тут нет, гнилье назад никто не примет, но ведь ты, голуба моя, покупателя обижаешь, и он к тебе снова не придет. Зачем же, спрашивается, обманывать? Но Ахмет не обманывал, он торговал. И чистым, и «гыразным», и откровенно гнилым. Его самого так учили, и Павел не сомневался, что своих детей он будет учить тому же.

Сама собой припомнилась недавняя поездка в Демре-Кекова в Турцию, где на одном из рынков происходило по сути то же самое. Туристов поили свежеотжатым апельсиновым соком. Зазывали заученными на русском языке фразами, энергично подманивали загорелыми руками:

– Па-атхади! Сок свещий, халонний. Стакан – один долял.

Павлу бы не выпендриваться, пройти мимо, но больно уж возмутил вид апельсинов. Фрукты были явно лежалые, часть – мятые, а часть – с бледно-зелеными заплесневелыми боками. Но все подходили, платили и пили. Павел же возроптал. Недозволенно далеко протянув руку, вынул из ящика апельсин пострашнее и показал так, чтобы видели все.

– Это что, свежий?

– Свещий, свещий! – хором воскликнули продавцы, и Павел с ужасом рассмотрел, что люди вокруг верят продавцам, а не ему. То есть они тоже видели коробки с жухлыми, немытыми фруктами, и, конечно, видели злосчастный плод в его ладони, но это ровным счетом ничего не значило. Стоял зной, людям хотелось пить, и слова продавцов проделывали с фруктами то, на что не способен был никакой фокусник. Гнилое превращалось в свежее, прогретое палящими лучами – в холодное и бодрящее. Вот и Ахмет интуитивно работал в том же направлении, по тем же незамысловатым методам. Такой у него был бизнес. Абсолютно в духе времени, на живых примерах убеждавшего в том, что черное легко сделать белым, а серое превратить в самую настоящую радугу.