Сергей Фомичёв: Транзит

***

Он провел в гостях у Мерлина несколько часов, а когда вернулся проводник уже разносил по купе лампы, держа их по нескольку штук в каждой руке, как до этого он держал стаканы с чаем.

– Работают на соляровом масле, – сообщил Василич с такой гордостью, будто сам изобрёл новинку. – Никакого риска случайного возгорания. Даже если лампа опрокинется, огонь попросту погаснет в масле. Знаете, в Европе для освещения в вагонах пользуются керосином, и бывает поезда превращаются в факелы, а на большой скорости это страшная вещь, скажу я вам.

– Могу себе представить, – согласился Светлов.

В отличие от керосиновой лампы топливный бак соляровой располагался выше пламени, он имел форму тора и нагревался от исходящего жара. Стекло лампы проходило сквозь него и, чтобы не заполнять купе чадом, вставлялась в особое вентиляционное отверстие. Таким образом обеспечивалась дополнительная тяга, а дым уходил за пределы помещения.

Почти сразу, как проводник вышел, в приоткрытую дверь купе заглянул барон.

– Пойтёмте ф ресторан, коспотин Сфетлоф, – предложил он.

– Благодарю, барон, я пока не готов. К тому же сейчас там не будет мест.

– Мест хфатит. Мы сопираемся поснакомиться. Торока тальняя. Почти все етут то конца. Компания потпирается фесёлая.

– Начинайте без меня, барон, я подойду чуть позже.

Барон хмыкнул и ушёл. Некоторое время стучали двери, клацали замки, громкие голоса в тамбуре заспорили, уступая другу другу дорогу. Затем вагон затих.

Да, познакомиться со всеми не мешало бы. Кого-то из возможных оппонентов он мог пропустить на перроне. Светлов достал блокнот, отточил карандаш и нарисовал на чистом листе два прямоугольника. В каждом из вагонов первого класса следует десять пассажиров. Свободных мест не осталось, значит, в наличии двадцать человек. Он выписал имена, кого знал или помнил. Подумав, добавил к схеме и остальные вагоны. И сам паровоз. В каждом из вагонов второго класса – восемнадцать человек. В почтовом – четверо. Главный почтмейстер был театралом, хотя в буфете вполне мог оказаться и кто-нибудь из мелких служащих. С другой стороны, и заказчик убийства, и заказчик оружия могли в буфете вовсе не появляться, оставаясь в тени. В вагоне-ресторане работает человек десять-двенадцать. На паровозе идёт две бригады – всего шесть человек. Но и ресторан, и паровоз идут только до Тобольска. Вряд ли у служителей дороги имелся какой-то интерес в винтовках и американских колониях.

С суздальского экспресса на уральский перешла только девушка и три священника. Остальные пассажиры и работники так или иначе оставались под подозрением. Впрочем, сыщика тоже, пожалуй, следует исключить, это противоречило бы канону.

Теперь следует разделить подозреваемых на две части. На тех, у кого были возможности, и тех, у кого был мотив. Мотив же предстояло ещё определить. Пока вырисовывалось только три версии – попытка помешать контрабанде оружия, устранение посредника или конкурента.

С возможностями было проще. Светлов перевернул лист и, набросав схему театрального буфета, попытался расставить посетителей.

Господа морские офицеры сидели за сдвинутыми вместе столиками. Выстрелить теоретически мог любой из них, но при условии, что все его товарищи участвовали в афере. А это маловероятно, хотя и не исключено полностью. Кому как не старому революционеру знать, что сохранить тайну в большом кругу почти невозможно. И хотя офицеры превосходно обращаются с оружием и, что немаловажно, имеют его при себе, их он поставил в конец списка подозреваемых.

Барон. Этот расхаживал по буфету, как медведь, вернее как павлин. Подсаживался то к одним приятелям, то к другим. Убийство, кажется, застало его в стороне от буфетной стойки, но все же в секторе откуда мог быть произведен выстрел. А что до оружия, то оно у барона всегда при себе. Но вот мог ли барон быть убийцей? Маловероятно. И мотива нет. И честь его отнюдь не показная. Он не из тех, кто будет стрелять исподтишка.

Мерлин. Сенатор сидел в одиночестве и кушал блинчики с творогом (он всегда берёт их в буфете). Мерлин ещё не так стар, и его рука достаточно тверда. Мог ли он выстрелить незаметно для других? Вполне. Все глазели на опрокинутый самовар, пар окутал стойку. Кстати, не забыть бы спросить у Петрова калибр пули. Хоть это-то полиция успела выяснить?

Кто ещё? Где стоял или сидел почтмейстер? Нет, он не сидел, он стоял. И ещё уронил стакан с чаем от неожиданности. Значит его следует исключить тоже.