Уилбур Смит - Орел в небе

Эту книгу я посвящаю своей жене Низо, бесценному сокровищу моей жизни, с бесконечной любовью и искренней признательностью за благословенные годы нашей совместной жизни.

В процессе написания этой истории я воспользовался помощью многих людей. Майор Дик Лорд и лейтенант Питер Куки консультировали меня и давали советы относительно технического оснащения и оборудования современных боевых самолетов. Доктор Робин Сандел и доктор Дэвид Дэйвис помогли мне с медицинскими описаниями. Преподобный Боб Редрап, постоянный компаньон по рыбалке, помог с выбором названия. Всем им я искренне благодарен.

Целому ряду жителей государства Израиль я благодарен за радушный прием и неоценимую помощь. К сожалению, не могу привести здесь все их имена.

В горах Готтентотской Голландии лежал снег, и ветер дул оттуда, скуля, как заблудившийся зверь. Инструктор, стоя в дверях крошечной мастерской, поежился в своей летной куртке и глубже засунул руки в карманы, отороченные овчиной.

Он смотрел, как большой "кадиллак" с чернокожим шофером едет между огромными железными амбарами, и недовольно хмурился. Барни Вентер остро завидовал всем приметам богатства.

"Кадиллак" свернул к стоянке для посетителей у стены ангара; из задней двери с мальчишеской живостью выскочил подросток, что-то сказал цветному шоферу и заторопился к Барни.

Он двигался с неожиданным для его возраста изяществом, держался прямо, не спотыкался на чересчур длинных для его тела ногах. Пока юный отпрыск богатой семьи приближался к инструктору, зависть Барни росла. Он ненавидел этих неженок, но по иронии судьбы именно ему приходилось много времени проводить в их обществе. Только очень богатые люди могут позволить своим детям постигать тайны полета.

Заниматься этим его вынуждал естественный процесс старения, постепенный износ тела. Два года назад, в возрасте сорока пяти лет, он не прошел строгую медицинскую комиссию, определяющую пригодность военных летчиков, и с тех пор катился под горку, чтобы окончить свои дни обычным летуном-бродягой, который водит изношенные машины каких-нибудь полулегальных чартерных компаний по тайным и неизведанным маршрутам.

Эти мысли заставили его рявкнуть на остановившегося перед ним мальчика:

– Мистер Морган, я полагаю?

– Да, сэр, но вы можете звать меня Дэвид. – Мальчик протянул руку, и Барни машинально пожал ее, сам того не желая. Рука была узкая и сухая, но крепкая, сплошные мышцы и сухожилия.

– Спасибо, Дэвид. – В голосе Барни звучала ирония. – А ты можешь и дальше называть меня "сэр".

Он знал, что мальчику четырнадцать, но он был почти одного роста с Барни, с его пятью футами семью дюймами. Дэвид улыбнулся, и Барни ощутил почти осязаемое воздействие его красоты. Казалось, каждая черта этого лица создана великим художником. Возникало впечатление некой театральности, близкой к ненастоящести. Казалось, волосы на самом деле не могут так виться и блестеть, кожа – быть такой шелковистой и нежно окрашенной, а глаза – обладать такой глубиной и огнем.

Барни понял, что любуется мальчиком, во власти его очарования, и резко отвернулся.

– Пошли. – Он прошел в мастерскую, где стены украшали голые блондинки и предупредительные надписи, касающиеся кредиторов и тех, кто выполняет правый поворот.

– Что ты знаешь о полетах? – спросил он у мальчика, когда они оказались в прохладной полумгле ангара, где длинными рядами стояли пестро раскрашенные самолеты, а потом через противоположную дверь снова вышли на яркое зимнее солнце.

– Ничего, сэр.

Признание откровенное, и Барни приободрился.

– Но хочешь узнать?

– О да, сэр!

В ответе звучал энтузиазм, и Барни внимательнее взглянул на мальчика. Глаза у него темные, почти черные, только прямой солнечный свет окрашивает их густой синевой.

– Хорошо, тогда приступим.

Самолет ждал на бетонированной площадке перед ангаром.

– Это "Сессна-150", моноплан с высоким расположением крыла.

Барни начал круговой обход-проверку, а Дэвид внимательно следил за ним. Но когда Барни начал рассказывать о приборах и правилах взлета и выравнивания, он понял, что мальчик знает больше, чем следовало бы. Его ответы на риторические вопросы Барни были верны и точны.