Джек Вэнс: Дердейн: Бравая вольница

Всхлипывая, шатаясь, Саджарано поднялся на ноги.

«Приказал Джурджине спрятаться, прикончить меня по сигналу?» – угрожающе сжал кулак Этцвейн.

«Нет, не так! У нее шприц-самострел!»

«Безумие! Как вы надеялись остаться в живых? В чае – яд?»

«Снотворное».

«Какой смысл меня усыплять? Отвечайте!»

Саджарано только мотал головой. Он потерял всякое достоинство – более того, бил себя ладонью по лбу, будто старался заставить себя не думать, не слышать, не видеть.

Этцвейн тряс его за плечи: «Чего вы добиваетесь? Зачем меня усыплять? Мои друзья убили бы вас в любом случае!»

Саджарано лепетал: «Душа… внутренний голос…»

«С этой минуты я – ваша душа, я – ваш внутренний голос! Понятно? Как вы отдаете приказы? Мне нужно знать, как связаться с дискриминаторами, 3 3 Дискриминаторы (на языке Шанта – «ави стиои», буквально «чуткие избиратели»): полиция гарвийской Эстетической Корпорации, единственное хорошо организованное правоохранительное учреждение в Шанте. с кантональными правительствами. Пошли!»

Поникнув пухлыми плечами, Саджарано привел Этцвейна к закрытой на замок двери в глубине полутемного кабинета. Набрав код на кнопочной клавиатуре замка, правитель и дышавший ему в спину Этцвейн взошли по узкой винтовой лестнице в просторное помещение, откуда открывался широкий вид на Гарвий.

На скамье вдоль стены стояли большие стеклянные ящики. Саджарано неопределенно махнул рукой: «Система радиосвязи. Узко сфокусированный луч принимается ретранслятором в скалах Верхнего Ушкаделя – сигнал не прослушивается из города. Вот кнопки связи с ведомством печати и радиовещания, с Дискриминатурой, с Советом кантонов, с ведомством жалоб и прошений. Фильтрующее устройство изменяет тембр голоса».

«Что, если говорить буду я? – спросил Этцвейн. – Кто-нибудь заметит разницу?»

Саджарано морщился. Глаза его помутнели, как от сильной боли: «Никто не узнает. Вы намерены стать Человеком Без Лица?»

«У меня нет таких намерений».

«Фактически вы уже им стали. Я складываю все полномочия».

«Как вы отвечаете на петиции?»

«Этим занимался Гарстанг. Я регулярно проверял его работу, просматривая ответы на стене объявлений. Иногда он советовался со мной, но такое бывало не часто».

«Когда вы передаете приказы, как обращаетесь к подчиненным?»

«Очень просто. Я говорю: „Аноме желает, чтобы такое-то должностное лицо сделало то-то и то-то“. Вот и все».

«Хорошо. Вызовите ведомство печати и остальные управления. Вы должны сказать, в точности, следующее:

«Возмущенный грабежами и насилием рогушкоев, Аноме провозглашает чрезвычайное положение. Население Шанта должно приготовить и использовать все возможные средства уничтожения бандитов».»

Саджарано покачал головой: «Я не могу произнести эти слова. Вам придется говорить самому». Казалось, свергнутый правитель был близок к обмороку. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, глаза его метались из стороны в сторону, на коже проступили желтые пятна.

«Почему вы не можете сказать несколько слов?»

«Они противоречат моему… внутреннему голосу, я… не могу участвовать в вашем предприятии. Вы повергнете страну в хаос!»

«Если мы не истребим рогушкоев, Шант погибнет, и негде будет даже хаос устраивать! Покажите, как работает радио».

Подбородок Саджарано дрожал – на мгновение показалось, что он откажется. Эстет сказал, однако: «Переключите рубильник, поверните круглую зеленую ручку, она засветится. Нажмите кнопку выбора ведомства, потом лиловую кнопку вызова. Когда лиловая кнопка начнет мигать, говорите – вас услышат».

Этцвейн приблизился к скамье. Саджарано тихонько отступил на пару шагов. Этцвейн притворился, что изучает приборы. Саджарано метнулся к двери, выбежал, захлопнул дверь. Этцвейн, бросившийся следом, уже вставил ногу в проем. Саджарано налег снаружи, Этцвейн изнутри. Этцвейн был молод и силен, Саджарано упирался с истерической, лихорадочной энергией. Головы противников, пыхтевших с двух сторон широкой щели, почти соприкасались. Глаза Саджарано пучились, язык вывалился. Этцвейн давил. Саджарано медленно отъехал вместе с дверью и сдался. Дверь распахнулась.

Этцвейн вежливо спросил: «Кто живет во дворце – кроме вас?»

«Только прислуга», – выдавил тяжело дышавший правитель.

«Радио подождет, – сказал Этцвейн. – Сперва придется заняться вами».

Саджарано стоял, опустив плечи. Этцвейн повернулся: «Пойдемте. Двери оставьте открытыми. Дайте указания прислуге: я и мои друзья вселяемся во дворец!»