Норман Райт - Записки штурмана

На лице Говарда читалось явное омерзение, когда он окинул взором всех собравшихся на палубе матросов, как старослужащих, так и новоиспеченных. Пятьдесят семь человек экипажа в глазах Говарда Хэтчера, как мне показалось, были лишь сбившимися в кучу крысами, голодными и вонючими. Начищенные до блеска сапоги Говарда вряд ли когда-то вступали в дерьмо, а его кортик, что подпирал выглаженный синий кафтан, думаю, и вовсе никогда не был в бою и не орошался кровью врага.

Говард подозвал стоящего рядом с ним пожилого мужчину с волевым подбородком, строгим взглядом и белоснежным париком и что-то сказал ему. Позже я узнал, что это был Бенджамин Хагли. Он занимал пост квартирмейстера и являлся вторым лицом после капитана, чью волю незамедлительно выполнил.

– Капитан приказал, чтобы вы заткнулись! – громко рявкнул Хагли и бубнеж прекратился. Все те, кто был занят пустой болтовней о том, куда потратит свою зарплату, мгновенно превратились в немые надгробные плиты и устремили взор на капитанский мостик. С его высоты нас, в изодранных засаленных одеждах и в грязных истоптанных сапогах оценивали двое тех, чьи камзолы были чисты, а лица не имели ни единого шрама. – Спасибо, джентльмены.

Хагли горделиво поправил свой белоснежный парик и уступил место Говарду. Тот вышел вперед и произнес своим хриплым голосом:

– Добро пожаловать ко мне на службу, новобранцы, и надеюсь, она будет весьма плодовитой. – Под словом «плодовитой», Говард, наверное, имел в виду что мы, будучи кучкой пушечного мяса должны его озолотить и в случае надобности без нотки сомнения распрощаться с жизнью, ибо вряд ли Хэтчер ставил жизнь матросов выше своего благополучия. – Те из вас, кто не желает быть протянутым под килем или погибнуть другой мучительной смертью, не должны нарушать порядок на борту моего корабля. Ясно вам?! – Не дождавшись ответа матросов, капитан добавил: – А теперь перейдем к должностям.

Кто не владел никакими навыками, сегодня же отправились на самые низкие должности. Я отправился в грузовой трюм. Чистить трюм, как вскоре я понял, было одной из самых грязных работ и тех, кто этим занимался, Говард называл трюмные крысы. Нас было трое. Три нищие, оборванные трюмные крысы. Все мы были новобранцами.

После столь неподобающего капитану приветствия, мое сердце сдавила тоска. Я слишком грустил по Маргарет. Сейчас мне как никогда, не хватало ее теплых слов и нежности ее губ. Меня угнетало, что впереди еще было несколько месяцев, в течение которых мне придется выслушивать бранную ругань Говарда и мотыляясь из стороны в сторону, круглосуточно откачивать воду из затхлого трюмного помещения. Я не знал Говарда, но думаю немного поспешил со своим мнением в адрес него. Да, он взял меня на работу, но каковой она будет?

Я тяжело вздохнул и принялся металлическим мастерком счищать слизняков со стен трюма.

Ко мне подошел пожилой безобразный на вид мужчина. Его отвисшая нижняя губа синего цвета вызвала у меня чувство брезгливости, а запах и вовсе отбивал всякое желание находиться рядом с этим человеком.

– Я Бигль Харпер, – сказал мне этот человек и протянул руку. Его рука оказалась одной из самых мозолистых рук, что мне довелось пожать за всю мою жизнь. Бигль был мой коллега по работе, такая же, как и я, трюмная крыса. – А как твое имя, молодчик?

– Я Батч, – ответил я. – Батчер Додсон.

С нами был еще один человек, облысевший и постоянно озирающийся напуганный мужичек. Он будто все еще не понимал, где оказался.

– Стэфан, – произнес тихим голосом наш соработник, когда к нему в несколько грубой форме обратился Бигль с требованием назвать свое имя. – Я Стэфан Каркаров.

– Стэфан? – усмехнулся Харпер и взглянул на меня, не смеюсь ли я тоже над кротким Каркаровым, но так и не получив от меня поддержки, принялся за работу. – Ну что ж…

Стэфан был замкнут. Он словно о чем-то постоянно грустил. Что-то явно его тревожило, словом он оказался на корабле не по собственной воле. Но теперь, раз уж он здесь, в трюме, с другими трюмными крысами, далеко от берега, то жалеть о чем бы то ни было – поздно.

Так или иначе, Стэфан Каркаров вызвал у меня больше расположения, нежели Бигль Харпер, чей сиплый голос и одутловатое лицо – свидетельствовали о непреодолимой любви этого человека к выпивке. Из наших разговоров, я узнал, что Бигль был похищен из кабака, в котором напился и уснул. Отрезвел мужчина, уже, будучи в открытом море.

– Я даже с супругой не успел попрощаться, – сказал Бигль. – Но я не думаю, что она станет горевать обо мне. Да и я тоже, когда разбогатею, найду другую жену. Например, Барбару. Она хорошая баба, хоть и проститутка.