Данис Маннапов - Иван Петрович. Бытие алкаша

Рок, Ангел смерти, готовился в этот день знатно пошалить, потирал костяные ручища, скалился, трясся в предвкушении. Были планы на десяток смертей, несчастных случаев и других жутко приятных ему вещей. Погода располагала. После вчерашней капели на улице звенел мороз. Кожа щек первых прохожих, сонных, с полузакрытыми глазами, спешащих на раннюю смену, трещала под укусами стужи. Онемевшие носы краснели, синели, белели. Не посыпанные песком дороги отражали январское, вымораживающее Землю солнце. Крыши домов тянулись зубастой сосульками пастью. Снег искрился и резал глаза.

Глаза Ивана Петровича медленно приоткрылись. Мутные, без искры сознания. Дневной свет жгуче кольнул их. Закрылись. Затем вновь приоткрылись узкой щёлкой. Привыкали. Пенсионер откинул одеяло, сел, опустив ноги на пол. Ступни мерзли. Сделав над собой усилие, Иван Петрович тяжело поднялся, крякнул.

Рок уселся поудобнее на диспетчерскую вышку в аэропорту «Пулково», свесив крокодильи лапы с когтями и перепонками и весело болтая ими. Его глаза горели. На змеиной морде оскал. Чёрные крылья, горделиво полураскрытые, с шипами наверху, блестели в лучах негреющего солнца, перья вибрировали на северном ветру. Он предвкушал праздник. Сотни невинных душ совсем скоро окажутся в его распоряжении. Ровно через час самолёт, наполненный пассажирами, взлетит в направлении Москвы. Ещё через две минуты, на пути следования лайнера пролетит стая гусей, чьи жирные тушки угодят в оба двигателя, выведя его из строя. И самолёт, не успев набрать высоту и скорость, со всей дури рухнет на землю. Бац! Полные баки с топливом взорвутся, создав огромный факел. Всё будет кончено. Рок торжествовал!

Командиром злополучного самолёта являлся пилот Рамиль Шакиров. Он должен уже ехать в аэропорт. Ангел смерти подключился ко всем информационным базам таксопарков Петербурга. Пилот заказал такси, машина ожидает уже как пятнадцать минут. Он не едет, опаздывает, ужас пробежал по морщинистой морде Рока, глаза расширились. Расправил широкие крылья, взмахнул, оттолкнулся лапами, полетел к дому Шакирова выяснить, в чём заминка, почему не спускается?

Пилот застрял в квартире, не может выйти. Дело в том, что Рамиль Шакиров сосед Ивана Петровича по лестничной площадке. Пенсионер, накануне вечером, возвращаясь домой навеселе, просто-напросто не запер металлическую дверь на защёлку, оставив её слегка приоткрытой. Дверь Рамиля при открытии в аккурат упиралась в неё. В обеих квартирах стальные двери были установлены давно, в начале девяностых, неким сварщиком Яшкой. С красными глазами на шатающихся ногах он заверил родителей Рамиля и моложавого Ивана Петровича, что такая установка самая верная.

Щёлкнул замок, и деревяная дверь отворилась. Через дверную щель в ноздри Рамиля хлынул знакомый утренний перегар.

– Иван Петрович, ну наконец-то, – обрадовался пилот.

– А, Рамильчик, полетел?

– Рад бы, да не могу.

– Чего ж так?

– Ваша дверь заблокировала мне выход. Я уже опаздываю на пятнадцать минут.

– Это мы сейчас мигом поправим, – пробормотал пенсионер, – и толкнул дверь.

Зацепившись за ручку соседской, дверь звякнула, но не открылась.

– Не открывается.

– Иван Петрович, Вы пока не толкайте дверь. Я свою закрою, тогда Вы свою открывайте. Хорошо?

– Без проблем, – икнул пенсионер.

Дверь открылась, пилот оказался на свободе.

– Я побежал, – крикнул Рамиль, сбегая вниз по ступенькам.

– Лети, – помахал ему рукой Иван Петрович.

Ангел смерти побледнел от злобы, заскрежетал зубами, глаза налились кровью, осанка уже не столь прямая, ссутулился, крылья плотно сжаты, трясутся.

Иван Петрович вышел во двор и направился, косолапя и кряхтя, в сторону алкогольного магазина. Дабы не свалиться на блестящем, ничем не посыпанном льду, держался рукой за припаркованный старый BMW, занявший место для скорой или пожарной. Приехал хахаль к Людке с третьего этажа, о чьей неразборчивости надписи в подъезде красноречиво сообщали. Пенсионер уже раз пригрозил владельцу, что разобьёт немецкую машину, если ещё раз поставит на месте для спецтранспорта.

– Ух, я тебе покажу, – потряс Иван Петрович кулаком над бело-синим логотипом, сокрушаясь ненормативной лексикой.

Нерасторопная мамаша с сыном-крохой, младенцем в коляске, выбралась на утреннюю прогулку. Капюшон натянут до бровей. Уткнулась в экран смартфона. Над её и сына головами уже взгромоздился ангел Смерти, возбуждённо хихикая. Раздался треск под его мощной лапой. Метровые, многопудовые, словно клинки, острые сосульки устремились вниз. Одна из них падала аккурат на голову мамаши, вторая предназначалась ребёнку.