Данис Маннапов - Иван Петрович. Бытие алкаша

– Да, у тебя пол жопы отрезало, – деликатно сообщил он сыну, и потащил в травматологию.

Операция прошла успешно, попу залатали. Всё бы ничего, но врач-штопальщик строго настрого запретил Андрею садиться, можно лишь пребывать в стоячем или лежачем положении. Какать тоже нельзя. Пять дней. Был канун Нового года, стол ломился от любимой еды и вкусняшек. А Андрей, бог горнолыжного спуска, стоял-лежал, лежал-стоял в сторонке.

Немного отвлеклись. Вернёмся к вечеринке. Андрей, студент-раздолбай, с внешностью необтёсанной деревенщины, с переросшими давно не мытыми белобрысыми волосами, свисающими склеенными космами, закрывающими занавесом уши и глаза. Забавно дёргал головой в попытке отбросить волосы назад, которые делали в воздухе причудливый пируэт и занавес вновь закрывался. В дополнение он регулярно трогал нос картошкой, словно там была эрогенная зона. И втягивал со свистом воздух. Он позвал Ивана, закадычного друга, по совместительству однокурсника. Был приглашён и Артём, школьный приятель. Парень с квадратным лицом и раздвоенным подбородком, слегка кучерявый, в глазах девушек не лишённый приятности. Позвали и Колю, парнишку с шестого этажа маленького роста, повсеместно пухлого. Помимо родителей и бабушки, с ним жил небольшой белый пёс, откликающийся на имя Бим. Он научил всю детвору, как определять, когда белый друг хочет пи-пи. Следует взять пальцами за пипиську. Если твёрдый и напряжён, то самое время мчаться к первому дереву. У Андрея тоже был пёс по имени Харэс. Мечтали о немецкой овчарке, ставшей легендарной и столь желанной благодаря фильму «Четыре танкиста и собака». Взяли маленького, похожего на медвежонка щеночка. Вся детвора его обожала. Время шло. И хозяева осознали, что у родовитой мамы-овчарки где-то на стороне случилась интрижка, перешедшая в короткий роман. Из медвежонка вымахал огромный волкодав, вдвое выше положенного на толстых и длинных лапах. Нечего было даже мечтать о выставках и блестящих звенящих медалях. Зато какая мощь. Детвора пищала от восторга. С превеликой щенячьей радостью он таскал прицепленный велосипед или сани с оравой улюлюкающих детей. Никто не решался проверить как Бима, когда Харэс хотел пи-пи. Он сам выводил хозяев на поводке на улицу, когда чувствовал зов природы.

Без женского пола молодёжная вечеринка теряла всякий смысл. Пригласили, и она пришла, соседка с первого этажа, Ирина. Миловидная брюнетка. Одногодка. В шесть лет Андрей играл с ней как-то в доктора. Всё как у взрослых. Она пациент, распростёрта голой на кушетке. Он врач с торчащим инструментом. Как вдруг домой вернулся папа. В армейские сорок пять секунд на одевание Андрюша с легкостью уложился. Не прошло и двадцати секунд, как выскочил в коридор с не застёгнутой ширинкой и перекошенной рубашкой, поскольку пуговицы застёгнуты на две петли выше. Следом вышла Ирина, заправляя юбку в колготки. Отец только усмехнулся, обронив: «М-да. Мужик-то подрастает».

Вечеринка в полном разгаре. Водка намешена с «Юпи» и «Зукко», просто добавь воды. Врубили музон, крутится кассета с попсовой музыкой и хитовыми песнями. Подпевали, не зная слов. Орали. Дергались, танцевали. Трясли всеми частями тела. Артём первым захмелел, начал приставать к Ирине, делая попытки снять джинсы и продемонстрировать своё богатство. Она вызвалась уложить его спать. Уложила. Заперли его в зале, а сами продолжили пляски в соседней, поменьше. Стоял оглушительный гам, какофония, музыка, бьющая из матерчатых колонок по барабанным перепонкам, завывания и крики разгорячённых алкоголем подростков, скачущих на скрипучем паркетном полу. Вдруг раздался звонок в дверь. Все шуганулись. Первая мысль, что приехала милиция, вызванная разъярёнными соседями. Выключили музыку. Примолкли. Настойчивый звонок повторился. Делать нечего, надо открывать. Иначе начнут дверь выламывать. Состроив трезвый вид, подошли к двери. Открыли и оторопели. На пороге в одних носках стоял покачивающийся Артём, которого заперли в комнате.

– Что, суки, не ждали? – прохрипел он.

Пока все веселились, он каким-то чудом благополучно выпал или спрыгнул с балкона третьего этажа и через подъезд вернулся обратно.

Нигилизм. Нигилизм всегда был, есть и будет. Особенно молодёжью всего «старого», полное отрицание, особенно всего советского. После смены собственника в 2003 году на станкостроительный завод «Свердлов», на котором когда-то трудился Иван Петрович, пришло новое руководство, или по-другому, новый прогрессивный менеджмент. Активные, позитивные молодые ребята, возрастом до тридцати. Даже генеральный не пересёк эту отметку, отделяющую человека зрелого от юнца.