– Мне глубоко плевать, какие подвиги ты тут совершал. Этим занимается другое ведомство, наше дело маленькое – содействовать в расследовании. С этой задачей мы успешно справляемся.
Он замолчал, всё ещё не договаривая главного, ради чего затеял свой монолог. Потом продолжил:
– Скоро тебя затребуют в Департамент безопасности, у меня, к сожалению, мало времени. Поэтому я спрашиваю прямо: где часы?
Я не понял или не верно расслышал и переспросил:
– Что?
– Не изображай тугодумие, не надо… Где золотые «ролексы» убитого тобой капитана Шимански?
Зашевелились, гремя костями, всеми позабытые скелеты. Ого, в какую древность полез Гаэтано. Но здесь я чист, главное – не переиграть.
– Тебе освежить память?
– Спасибо, я помню.
– И?
– Было темно и часов я не видел.
Откуда они всплыли? Вопрос о часах два года назад даже не поднимался. Спрашивали о пистолете, о документах капитана, и, кажется, о деньгах за предательство.
– Браунинг был точно, господин комиссар. Шимански ранил меня, я почти сразу отключился. Может, и не было часов?
Гаэтано, не слушая объяснений, раскрыл папку и перелистнул несколько обтянутых целлофаном бумажек:
– Из показаний задержанного Эфа Каттанеды: «на моих глазах Хорхе Маркес помог офицеру застегнуть на руке золотые часы, передал ему пистолет, документы и крупную пачку долларов США со словами…» м-м… «Утром… мы обнаружили его тело в развалинах… Деньги в сумме…» м-м… «мы поделили там же… Уго по прозвищу Кот забрал ботинки и ремень… документы, армейскую куртку и пистолет предъявили Маркесу… Часов не было». Ну, где они?
– Господин комиссар, я там со страху даже свой автомат оставил, а Вы говорите о вещах мертвеца! Я на пушечный выстрел не подошёл бы туда.
Всё переворошил из-за куска золота, гробокопатель чёртов. Ну и ломай голову! Часы эти давно заложены-перезаложены, сорок раз проданы, любуется ими теперь какой-нибудь торгаш-лавочник или офисная крыса. Неужели такой драгоценный экземпляр, а? Может, с бриллиантами? Или раритет? Тогда Тимми, наверное, здорово продешевил, отдав их за пятьдесят одной бумажкой…
– Значит, по-хорошему мы с тобой не договоримся… Крессмо! – крикнул Гаэтано. Наверное, будут бить. Я потрогал ноющее плечо.
Показался помощник комиссара.
– Позови доктора Локка… Медицина развяжет тебе язык, упрямец.
Это что-то новенькое. Я затравленно осмотрел каюту. Пытаться бежать было глупо, возле двери замаячили угрюмые фигуры полицейских. Один из них, уверенно войдя внутрь, остановился позади меня, загородив приоткрытое окно.
– Время уходит, мальчик, – Вкрадчивый голос комиссара последний раз намекнул на компромисс. Я молчал, сердце бешено застучало.
Через минуту появился лысый старичок безобидного вида с кожаным чемоданчиком. Одновременно с ним зашли двое крепких мужчин в одинаковых коричневых рубашках с нагрудными кобурами поверх и встали по бокам от меня. Старичок, что-то мурлыча себе под нос и совершенно не обращая внимания на окружающих, занялся приготовлением инъекции. У меня не было ни малейшего желания становиться подопытным кроликом. Что же делать? Оставался последний позорный, но довольно эффективный ход. Выбирать не приходилось – лысый гриб уже закачивал в шприц желтоватую жидкость. Я глубоко втянул воздух, показывая полнейшее смирение с ситуацией, но вместо тяжёлого выдоха заорал во всю глотку:
– Помогите!
Первый из коричневых мгновенно вбил свою ладонь мне в горло, сразу же бесцеремонно обхватив мою шею свинцовым бицепсом и словно тисками вывернув за спинку кресла моё левое запястье. Я стал задыхаться, пытаясь откашляться, перед глазами закружились разноцветные конфетти. Второй воткнул кулак мне под рёбра и резко вытянул вперёд мою правую руку. Скорчиться и уронить враз потяжелевшую голову не получилось. В животе зашевелились горячие гири, однако я оставался в сознании – сотрудники военной полиции были профессионалами и знали, как применять свои навыки.
– Осторожнее, Фанки… Всё, парни. Отпустите его… и оставьте нас.
Старичок закрывал чемоданчик, бубня свой рэп. А как же укол?
Старый доктор что-то вполголоса сказал комиссару и вслед за широкоплечими службистами шагнул к двери, но вдруг растворился в голубоватом тумане. От неожиданности я сильно прижал ладони к лицу – что такое? Потом убрал руки и поморгал. Нет, всё в порядке. Наверное, показалось. Я огляделся. Гаэтано пристально смотрел мне в глаза, словно пытаясь загипнотизировать. Нет, господин комиссар, этот фокус у Вас не пройдёт. Мне не восемь лет, а Вы не цыганка с побережья, которой я когда-то безвольно протянул на деревенской дороге полдоллара…
Читать дальше