Артур Берг - Кровь Альбарруды. Милитари детектив

– Крови она боялась. Вот дурочка. Скажи, Дэн? Какие глупости.

Я соглашался. В конце концов, стала бы работать продавщицей или уборщицей. И жениха ей мы бы подобрали, благо выбор в бисонских гарнизонах был приличный.

Мне не суждено понять, каково это – потерять последнего близкого человека. Я был круглым сиротой, круглее не бывает, и, хотя таковым себя не считал, в этом отношении благодарил Господа. Чувство вины перед родной душой, которую любил и которую не воскресить, выгрызало Тимми изнутри. Вот тогда мы с ним действительно стали братьями. Так было легче. Гораздо легче. И никого не стоило посвящать в это. Зачем лишние позиции, верно?

Передали короткие новости. Но информация из бухты Фантазий была расплывчатой.

Через сослуживцев капрал выяснил достоверные детали. Уже в девять часов утра вход в бухту был блокирован катерами береговой охраны, усиленными взводом карабинеров, на скалы высадилось дежурное армейское подразделение. Полковник не пожалел сил, чтобы вытащить, наконец, из горла надоевшую всем кость. Подключился Департамент безопасности, Джамба теперь проходил по их ведомству. Капитан из Департамента возглавил общее руководство. Работали слаженно и чётко. Присланная с капитаном штурмовая группа, десантировавшись с вертолёта, за две минуты очистила яхту от людей Гунивары, перестреляв большинство из них. Трое бандитов были ранены, задержаны и отправлены в столицу. Заложники освобождены. Джамбы на корабле не оказалось. Сейчас там работает сводная комиссия.

Операция была закончена, но двух вещей я понять не мог. Куда делся Джамба и что с Анжелой?

Звонок майора Штольца оказался к месту. Голос резонировал двойным эхом, словно немец сидел в бочке:

– Дэн-эн, как ты там-ам оказался-ался?

Выслушав мой рассказ, он сообщил, что «Айсберг» определён в надёжное место, и бирлантинский мститель может забыть о нём, что сеньора Копполо и лейтенант с одним из оставшихся в живых солдат уже в Каррате, что я с задачей справился и за мной вскорости вышлют глиссер (о, как много чести!). Очень хотелось сказать майору какую-нибудь гадость, поблагодарить за незабываемый круиз, но я вовремя вспомнил, что и он и я как могли прикрывали беспомощного Антонио, и сказал:

– Я готов.

Положил трубку и добавил со вздохом:

– Не забудьте поперчить. Приятного аппетита.

Позже был ещё один звонок. Я вжался губами в трубку и, не перебивая, впитывал далёкий голос:

– Дэн, славный мой братик, я не могла не позвонить. Никто ведь тебе спасибо не скажет, кроме слабой измученной женщины. Ваш мужской мир груб – сделал доброе дело и шагай дальше. А мы с сыном благодарим тебя. Правда, Артуро? Ты знаешь, я не видела фон Штольца, но когда встречу, с ним будет то же самое, что я сделала с этим алкоголиком… Завтра я повезу малыша в Санта-Ви, Новый год встречу там. Дэн, хороший мой, запиши адрес. Вилла Росита, сеньора Мария Борхес. Это моя подруга. Вот её телефон… Утопил мобильник? Не беда, я куплю другой… Если будешь в Санта-Ви, не постесняйся, найди меня. Всё, не прощаюсь. Целую.

Вам не показалось, что за эту минуту я стал выше на голову и раздался в плечах?

Почему мне не тридцать лет. Я не тёрся б вокруг да около, а честно бы заявил о себе. Не спешите расставаться с детством – это не про нас. Смотреть смерти в лицо можно, а женщине, боготворимой тобой, нет? Ведь неправильно это! Пусть будет ответом смех. Пусть будут стиснутые до боли зубы. Пусть взрывается ревностью сердце. Пусть будет что-то. Пора вступать во взрослую жизнь.

– Перестань ворочаться. Спать мешаешь.

– Хорошо.

Зачем ей эта старая кавалерийская подкова? Эта живая легенда? Хорош муженёк с полсотней лет за спиной. Ну да, он знаменит, он высок и красив, он богат, он уважаем больше Президента, больше сеньора Копполо, даже больше дона Перейры. Но… Бр-р! Ложиться с ним в одну постель! Боже! Иметь от него ребёнка. И выйти к тому же за него замуж… О, как зла любовь!

– Ты успокоишься или мне тебя придушить?

– Всё, всё.

Но прежде чем она сделает этот шаг, я сделаю свой.

Утром прибыл маленький скоростной глиссер, с ветерком доставивший меня на место вчерашнего побоища.

Первым, кого я увидел на палубе несчастной «Ла Эсперансы», был военный комиссар Гаэтано.

Сердце, ёкнув, остановилось. Я мысленно поздравил себя с приходом ещё одной чёрной полосы, но отступать было поздно. Комиссар узнал меня. Он медленно снял узкие тёмные очки и, бесстрастно уставившись в яркое небо над моей головой, резко бросил стоявшему за ним человеку в форменной рубашке песочного цвета: