– В седьмую каюту.
Меня вели по яхте, которую я впервые разглядел по-настоящему. Издали она смотрелась великолепно, вблизи непритязательно. То, что я увидел на ней, было ужасно, даже если бы здесь не было комиссара. Эксперты со своими кисточками и пакетиками ещё работали, не все трупы были убраны, кровавые лужи, облепленные паутами, уже подсохли. Осколки плафонов и оконных стёкол вперемешку со стреляными гильзами хрустели под ногами. Следы от автоматных очередей изрешетили всю палубу. Дверь в капитанскую рубку была разворочена взрывом. Я посадил занозу, нечаянно прижав ладонь к расщеплённому пулей лееру. Красавица яхта поникла.
Внутри повреждения были сильнее, несмотря на какое-то подобие уборки. Навстречу попался всё такой же невозмутимый стюарт с совочком в руке и здоровенным синяком в поллица. Он остановился, приподняв бровь и пропуская нас.
Меня допрашивали долго, заставили ещё раз проползти по тайной галерее, потребовали показать на карте место моего островного «заточения». И снова люди Гаэтано давили на психику всеми возможными способами, устраивали перекрёстный допрос, пытаясь поймать на мелочах, прерывая, заставляя повторять мой рассказ и заостряясь на самых незначительных эпизодах. Это была их работа. Я не обижался. Как можно обижаться на шум дождя или на вой лесных собак? Не грызут – спасибо и на том. Дознаватели ушли, оставив мне несколько чистых листков и ручку. Я углубился в сочинительство. Неужели моим злоключениям приходит конец? Завтра встречу Тимми, ребят и оторвёмся по полной. В голову полезли разные непристойности – юбки, лифчики, текила, Фред с девчонками, танцующими на столе…
В каюту вошёл какой-то неброский парень в просторной футболке навыпуск, с несоразмерной надписью «СUBA» на груди, осмотрелся и спросил:
– Где Крессмо?
Я пожал плечами.
– А ты кто?
– Рядовой Фабундос.
Теперь пожал плечами он:
– Не рано тебя призвали, рядовой? Погоди-ка… Ты Дэн?
– Он самый.
– А что ты здесь делаешь? – Он взял первый лист и быстро просмотрел. – Чистосердечно раскаиваешься? Ладно, пиши пока… А заодно готовься к расспросам в Департаменте.
– В каком Департаменте?
– В нашем, приятель. Называется он красиво – Национальная безопасность. Ещё не знаком с такой штукой?
– Как! – искренне возмутился я. – Это разве не всё?
– Нет. Ты последний, кто видел Джамбу.
– Я его только слышал.
– А мы не знаем, – покачал головой парень, усаживаясь прямо на стол. Потом, дыхнув пивными парами, приблизил ко мне своё лицо. Колючие глаза пробуравили меня насквозь. Маленький эбонитовый череп на цепочке дёрнулся в мою сторону и, отскочив, застыл. «Че» – успел прочитать я на его блестящем лбу.
– Ты как-то легко с корабля исчез. Помог негодяю скрыться и исчез.
Даже люди комиссара не могли придумать такого сюжета. Я не понял, что произошло. Моё левое веко дрогнуло, закрывая зрачок, а рука, опережая запоздалую мысль об элементарной осторожности, воткнула сжатый кулак в расслабленную челюсть хама. Он не был готов к удару. Его смело со стола, а я остался сидеть, потирая фаланги пальцев. Из-под занозы выступила кровь.
Парень поднялся и, отряхнувшись, опять водрузился на стол. Мы помолчали, старательно разглядывая друг друга. Потом он протянул раскрытую ладонь и сказал:
– Лейтенант Блоук.
Я не хотел жать ему руку. Он насильно выхватил мою кисть и встряхнул ею:
– Ладно, проехали эту остановку. Я сам напросился, в следующий раз сяду подальше… когда будешь у нас.
Кажется, он хотел спросить ещё о чём-то, но в пустом иллюминаторе показалось усталое молодое лицо с каплями пота на хмуром лбу:
– Гран!
– Чего тебе.
– Не поверишь. Наши парни среди убитых бандитов опознали бывшего спецназовца.
– О! – Лейтенант поднялся. – Ты бредишь, Санчо.
– Это Нортон. Ты должен помнить его.
– Замолчи, я иду.
Странный парень ушёл внезапно, оставив мне ещё одну головную боль. Судя по тому, как ребята из Департамента расправились с бандой Гунивары, мне там придётся совсем не сладко. Я скис, предчувствуя недоброе.
Однако недоброе произошло почти сразу – появился Гаэтано в сопровождении одного из дознавателей.
– Крессмо, оставь нас одних.
Военный комиссар подождал, когда за офицером закроется дверь, бросил на треснутый журнальный столик тонкую зелёную папку, снял и положил рядом очки, и, словно разминаясь перед решающим поединком, прошёлся по комнате. Потом, откашлявшись, приземлился на диван и помассировал дряблую кожу вокруг глаз.
Читать дальше