Кристи Зейн - Королева святых

– Только ногу. Не могу встать, – вымолвил Фирс, пожирая её влюблёнными глазами.

– Я помогу вам. У меня с собой есть всё, что нужно. Скоро сможете бегать, – её улыбка окончательно свела его с ума.

– Кто ты? Как твоё имя? – он весь горел от желания прикоснуться к белоснежной и гладкой коже.

Она взглянула на него агатовыми глазами и томно прошептала.

– Рагана.

Все мысли были только об одной. Сердце выпрыгивало из груди. «Рагана, любовь моя. Душа моя», он произносил её имя, как нечто священное. «Девочка. Она родила мне девочку. Всё. Мне не нужна ни Лиэф, ни её ребёнок. Я знаю, что нужно делать. Я слишком долго ждал. Ждал, пока родит. Ждал, когда вспыхнут чувства. Ждал и ждал. Но появилась ты – Рагана и я сделаю всё возможное, чтобы мы были вместе», Фирс принял ужасающее решение.

После вечерней трапезы, как обычно, королева с лисами собралась отправиться в лес. За маленькой Леуной осталась присматривать Анне.

– Инария посмотри на это деревце, оно совсем истощено. Идём быстрее, нужно ему помочь, – крикнув лисице, она подбежала к дереву и лучи света наполнили поляну. Собираясь прикоснуться к стволу Лиэф расслышала рык Инарии. Глаза лисы вспыхнули пламенем, пышная густая шерсть встала дыбом. – Что случилось? Что…

– Колдунья. Ведьма. На костёр её! – кричал король, указывая на неё пальцем, а растерянные слуги рядом с ним, раскрыв рты боялись сделать шаг. – Ловите её! Казнить ведьму! – Лиэф от ужаса упала на землю. Тело отяжелело, мышцы сковали в плен. Она не могла пошевелиться, руки и ноги парализовало, не давая шанса подняться.

Сквозь шум, визжание и дым от факелов, она видела, как Инария пыталась защитить её, кидаясь и прокусывая плоть каждого, кто приближался близко. Густые, стальные тучи собрались над Востгомом. Закрыв глаза от безысходности, молясь всем святым, она застыла на миг, но душераздирающий стон вынудил открыть глаза.

Под ногами валялась верная Инария. Один выстрел и стрела попала ей прямо в сердце. Горячая кровь ошпарила кожу Лиэф. Пышная шкура рыже – белого цвета залилась багровой краской. Безжизненные пустые глаза смотрели в пустоту. Не слыша ни призренных слов, ни криков, она гладила лису, что-то приговаривая. Ничего не происходило, слишком поздно. Время остановилось. Бездыханное тело лисы лежало неподвижно.

«Где дети? Где дети?», только это волновало её в тот момент. Оглядываясь по сторонам, не увидев лисят, она успокоилась, понимая, что те в безопасности и успели убежать. Главное, чтобы их не нашли. Держа Инарию на руках, Лиэф уткнулась в окровавленный воротник. Чьи-то руки схватили лису, пытаясь вырвать её из объятий.

– Тогда гори вместе с трупом гадкой твари! – с ненавистью кто-то фыркнул в толпе. Она ощутила, как сгусток слюней упал ей на руки.

Женщины, мужчины, старики, дети, было слышно много голосов. Всё смешалось в один устрашающий гул. Летели камни, колкие слова. Это были они, те самые люди, которые ещё недавно так обожали, боготворили и любили свою королеву. Те, кому она помогала, кормила, лечила, делала все для их блага.

«Как быстро люди превращаются в жестоких судей и нелюдей», ужаснулась она, крепче прижимая Инарию, но кто-то очень сильный смог вырвать бездыханное тело из её хрупких рук. Она не проронила ни слова. Молча и гордо несла свою ношу. Подвешенная над костром Лиэф пыталась расслышать голос короля. Найти его в толпе и молить: «Храни наше дитя. Не тронь! Оставь в живых»!

Но Фирса не было. Трусливый король не осмелился прийти на казнь и посмотреть ей в глаза. На неё глядели лишь тысячи презирающих злобных людей, что когда-то смотрели на неё с восхищением. Тот, кто отобрал лисицу, кинул ту, словно тряпку под ноги Лиэф. Горько заплакав, она взвыла и бросила в толпу.

– Я не прощу! – вспыхнуло пламя. В полном молчании глотая боль, она горела на костре предательства, лжи и ненависти.

Королева умирала, а король бежал в её покои.

– Собирайся! – наорал он на Анне. – Собирайся быстрее! Бери всё, что нужно. Ты с ребёнком отправишься жить в хижину возле густого леса. Теперь только ты будешь её растить, – жёстко, с отвращением, сухо рявкнул он, презрительно глядя на своё дитя.

Анне мигом собрала необходимое, прижимая Леуну к себе так крепко, словно боясь, что вот-вот кто-то отнимет её. Пока Анне собиралась с мыслями и эмоциями, после услышанного в дороге о королеве, она не заметила, как уже входила в хижину с малюткой на руках. Слёзы лились рекой, размывая грани реальности. Добрые глаза наполнились скорбью. Она утратила свой жизнерадостный вид. Улыбка не сходившая с лица, заржавела, сковывая кожу. Анне постарела.