Татьяна Авлошенко - Спутники Марены

Поздно кричать, бросаться, предупреждать. Неживой холод тонких пальцев может удивить, но вызовет только еще большую жалость.

– Герумскому рыцарю не пройти через остров. Он не знает дорог Дудочного леса, опасностей, обычаев. Что, Серебряное Пламя, отпустишь на верную смерть, – незнакомец коротко усмехнулся, – человека, который бросился защищать тебя?

– Марена не сестра тебе.

– Сестра. Но, узнав ее, ты не ошибся. И ты никогда никому не скажешь, что сама Смерть прошла по острову как простая женщина… Кто здесь?

Словно язык пламени метнулся незнакомец к соседнему столу. Маленький толстенький человечек в одежде барека в ужасе задергал ногами в воздухе, поднятый могучей рукой.

– Ты услышал то, чего не должен был знать. Ты умрешь.

Рука, закованная в латную перчатку, сжимала горло барека. Незнакомец поднял жертву еще выше и, сгибая локоть, подносил к лицу, словно полоску вяленого мяса. Рот его раскрылся много шире, чем это доступно было бы смертному. Показалось ли, что похожие на клинки зубы его отлиты из металла?

– Стой! Он идет с нами!

Вольга поднялся в рост. Незнакомец медленно повернулся к смолену.

– Ты понимаешь, у кого хочешь отнять добычу?

– Мне все равно. Я наемник. И называю свою плату. Если ты не согласен, я тоже откажусь от сделки. И сумею убедить рыцаря.

Незнакомец швырнул барека на стол перед Вольгой. Скатившись на пол, южанин попытался спрятаться за сапогами смолена.

– Я мог бы предложить тебе в награду золото.

– Зачем оно тому, кого кормит лес?

– Хорошее оружие.

– Не лучше моего меча.

– Ты убил многих, но сейчас заступаешься за этого ничтожного человечка. Что ты знаешь о нем? Быть может, он достоин смерти больше, чем все живущие и умершие. Но ты выбрал его жизнь как плату. Быть посему! – ладонь, закованная в железную перчатку, опустилась на стол. Точь-в-точь богатый купец заключил с наемником договор об охране обоза. – Позови сюда мою сестру и рыцаря. Продолжим.

Удивительно, но коня Лотаря фон Элленштайна все же исхитрились украсть. Недостойно, но Вольга тихо порадовался этому. Меньше сложностей. Обычно лошади не боялись его, но вдруг придется менять ипостась? Испуганный рыцарский конь вполне способен забить волка копытами. Немного жаль было самого Лотаря. По тому, как рыцарь убивался, делалось ясно: конь был для него не просто домашней скотинкой, устроившись на спине которой можно легко и приятно странствовать по дорогам Окаяна. Об исчезнувших вместе с жеребцом седельных сумах с пожитками, доспехе, коротком мече и щите рыцарь упомянул вскользь, только когда Вольга спросил, нужно ли чего в дорогу. Конь, верный боевой товарищ, был главной и невосполнимой потерей.

Сейчас Лотарь широко, уверенно шагал по дороге. Положенный на плечо двуручный меч и надетая поверх куртки тонкая кольчуга нисколько не тяготили его.

Оглянувшись, Вольга краем глаза приметил рыцаря. И вдруг почудилось: другая фигура, длинная сутана, посох в руках, седина, густо присыпавшая голову и бороду, лицо в шрамах… Нет, конечно же, показалось. Мира и покоя тебе, отец Мартин. И хороших учеников.

Барек Али… Горестно стеная, кляня бессердечных северных варваров и сетуя на несправедливую судьбу, тащился он за спутниками, спотыкаясь на каждом шагу, но не отставая настолько, чтобы нельзя было в случае опасности быстро догнать оружных мужчин, и с завистью косился на черного жеребца Рены.

Да, Рена. Именно такое имя назвала полынноволосая девушка в длинном белом платье, и Вольга не стал спорить с ней. Что изменится, если люди будут знать?..

Неподвижно сидела она в седле, и словно тень скользил черный жеребец ее. Не всхрапывал, не мотал головой, не замечал других лошадей на дороге, не тянулся к людям, выпрашивая морковку или соленую хлебную корочку. Люди и животные невольно сторонились странной всадницы, хотя вряд ли видели ее. Зачем тебе, назвавшая себя Реной, охрана? И без того ни один лиходей не решится близко приблизиться к тебе, а потом изыщет дюжину дюжин оправданий внезапно охватившему его холодному ужасу.

– Вольга!

Лотарь, догнав смолена, шагал рядом.

– Когда приедем в какое-нибудь селенье, надо купить ему, – рыцарь кивнул на ковыляющего в отдалении барека, – лошадь.

– Хорошо. Но он не так слаб, как хочет казаться.

– Знаю. Но, не измучившись сам, доведет до изнеможения нас.