Татьяна Авлошенко - Спутники Марены

– Правда, что ли, у него морда волчья? – с недоверием спросила молодая смоленка. – А я вот слышала, Серебряное Пламя совсем как человек…

– Это кому как, – подмигнул рассказчик. – Такой, как ты, красавице, и добрым молодцем явиться может. Только вот, люди говорят: лицом он юн, а волосы седые. Как вон у Вольги нашего, – мужичок кивнул на подошедшего смолена.

Бойцы завершили поединок и, смеясь, возвращались к обозу. Вольга зализывал свежую ссадину на костяшках пальцев. Попало-таки деревяшкой.

– Лист ладони друга лучше бы приложил, – вырвалось вдруг у Али.

Вольга и Лотарь переглянулись. Смолен опустился рядом с бареком на колено. В знатных домах Ахеддина, наоборот, рабам полагалось садиться, а то и ложиться на землю, разговаривая с хозяином, ибо негоже слуге смотреть на господина сверху вниз.

– Ладонь друга? А что это за растение?

Вольга облокотился на рукоять упирающегося в землю меча. Улыбался. Смотрел прямо. Вид невольника не должен оскорблять взор господина…

– Растение это можно собрать подле больших и малых дорог, – буркнул Али, припоминая поучения Хуссейна-ибн-Саллах. – Лист его похож на протянутую дружескую ладонь, потому и названо оно так. Усмиряет кровь, залечивает раны, утишает боль…

– А, это знаю, у нас его подорожником зовут! – обрадовался Вольга. – А ты откуда так в травах осведомлен, барек?

– Думаешь, моя родина – голая пустыня, где растет только верблюжья колючка? – осмелел Али. – В Ахеддине много зелени, а ученые люди сами выращивают для себя травы и цветы. Мой дед – известнейший в Баре лекарь. Он учил меня, и многие травы из тех, что не увидеть у нас, я теперь узнаю по картинкам из иноземных книг и свитков. Вот это, – барек указал на тоненький стебелек, – сердце ребенка.

– Пастушья сумка…

И потекла беседа. Лотарь, не столь сведущий в травах, постоял, послушал, покачал с улыбкой головой и пошел тихонько прочь. Лекарю и лесовику разговоров хватит надолго.

Вольга устал. Скажи он Али, что, выискивая в памяти названия целебных трав, утомился так, будто разыскивал и выдергивал из земли сами растения, барек удивился бы безмерно. Для него, внука и ученика лекаря, перечислить два десятка полезных листьев, корешков и ягод – все равно, что баеннику песню спеть, слова сами на язык ложатся. Лесовику же названия ни к чему. Если понадобится кого-то послать за лекарством, так легче описать ему внешний вид травки, а если придется самому рыскать, так тем более имя ее не больно нужно.

Но все же Вольга старался, припоминал знахарские слова, которыми сыпал некогда старый ведун Любомудр, поучая молодого Кудряту. Знающий дед был глуховат, говорил громко, оттого к премудростям знахарского дела приобщились все члены небольшого отряда, подстерегавшего Ревнителей у дорог Дудочного леса. А ведь пригодилось же…

Смолен был доволен. Удалось разговорить барека, унять его страх. Нельзя доверять тому, кто боится тебя. Такой попытается уничтожить, ударит в спину, а не хватит сил – предаст. В странствиях своих Вольга не однажды с таким сталкивался. Научился различать людей, если нужно было, старался казаться тихим, безобидным. Юная внешность тут тоже помогала. Смешно бояться хрупкого мальчишку, которому, на вид, едва ли достанет сил размахнуться мечом.

Поначалу Вольга не хотел присоединяться к обозу. Здесь были люди, знавшие его прежде и много что могущие рассказать. Да и лошади… Но все оказалось не так уж плохо. Невозмутимых купеческих лошадок не смог бы, верно, испугать даже огненный град, случись вдруг такому выпасть на дорогу перед обозом. А у тороватых хватало дел и без того, чтобы сплетничать о молодом смолене. Купеческий сын Али прекрасно ужился с окаяновскими торговцами. Лотарю здесь тоже были рады. Оставалось подождать еще несколько дней, чтобы пообвыклись, чтобы перестал барек вскакивать от каждого шороха и исподтишка следить за «господином», а потом поднять ночью Марену и тихо уйти подальше от людей. Если уж богине Смерти взбрело в голову зачем-то пересечь остров с восходного побережья до закатного, то пусть хотя бы спутников у нее будет поменьше…

– Лотарь фон Элленштайн, ты рыцарь?

– Да, госпожа моя. На восьмой год войны в замке Альтендорф принял меч и шпоры из рук Дитриха, герцога Лорейнского, нынешнего императора, опоясан Бертильдой Ольгейрдоттир, нашей милостивой императрицей, да будут долги и славны годы их обоих…

– Ты мог бы просто ответить «да». Я не спрашивала тебя, ни когда ты был посвящен в рыцари, ни кто были твои восприемники. Люди постоянно сетуют, что скупо отпущены им миги жизни, но тратят их на никчемную суету и болтовню… Рыцари должны исполнять желания дам?