Вячеслав Демин - Королева метельного юга

Таково было предисловие к моему антарктическому Сборнику. И я вспомнил, что в Антарктиду сейчас улетают буднично, без торжественных проводов и официальных напутствий. Так, словно впереди обычная рабочая вахта в соседней губернии, а не тяжелый, изматывающий труд в условиях непредсказуемого материка.

И все-таки влечет людей, новичков и бывалых полярных волков в эту продуваемую всеми ветрами, огороженную цепью айсбергов ледяную пустыню. Это не материальная выгода, которая в сравнении с прыгающими вверх ценами и доходами предприимчивых граждан в родной стране, по меньшей мере, смешна. Моральная?.. Это раньше исследователей Антарктиды знали по именам, как космонавтов. Они и жили то вместе в одних домах, ими гордились жены, дети, друзья, гордилась страна, не обделяя наградами, вниманием, заботой… Всё это давно кануло в Лету. А с приходом рыночного закона джунглей, где выживает сильнейший, и каждый думает лишь о себе – до Антарктиды ли? Проще отмахнуться и забыть. До лучших времен. Не вспоминая о предках, ценою своих жизней открывающих этот загадочный недоступный материк. Не думая о внуках, на жизни которых Антарктида может отразиться самым неожиданным образом…

В Ленинградском аэропорту Пулково привычная русскому человеку предстартовая лихорадка. С непременными элементами неразберихи, обнаруженными в последний момент несоответствиями, наспех перекраиваемыми решениями. Вероятно, из-за этой сутолоки и обыденности появляется первое тягостное впечатление, что до нашей пестрой, разношерстной, улетающей на немыслимые расстояния команды, по настоящему, никому кроме родных дела нет.

Заполнены таможенные декларации, пройден досмотр, и вот мы уже по ту сторону барьера. Всего несколько шагов отделяет нас и наших близких. Мы еще можем видеть друг друга, разговаривать, но уже какая-то невидимая стена выросла между нами, каждый находится в своем измерении. Вот сейчас наши пути разойдутся. Когда теперь будет встреча, да и будет ли – Бог знает.

Я уверен, что жены полярников не любят Антарктиду – она отнимает у них людей слишком надолго. Случается, что и навсегда. Но в минуты расставания все равно не думаешь об этом. Что-то защемило в груди и чувство это еще долго-долго остается с тобой. Много надо пережить и увидеть, чтобы открыть для себя вполне очевидную истину: нет на свете ничего дороже любимого человека.

Транспортный самолет ИЛ-76, специально переоборудован для перевозки людей. Летит нас около сотни человек. Мешки, чемоданы укладываем на верхних стеллажах, надежно закрепляем. До Антарктиды почти сутки полетного времени. Первое приземление через 8 часов в йеменском аэропорту Аден. Глубокая ночь, чужие звезды, горячий, почти обжигающий ветер, который я поначалу принял за раскаленный воздух самолетных турбин. На несколько часов светлое современное здание аэропорта становится нашим прибежищем. Но вот самолет заправлен, экипаж сменен, следующая посадка в мозамбикской столице – Мапуту, где перед последним – 6 часовым – броском в Антарктиду нам предоставлено «райское наслаждение».

Размещаемся на довольно большой территории торгпредства, где есть магазин, спортплощадка, летний (впрочем, у них и зимой тепло) кинотеатр, бассейн, который более всего и пришелся по душе. Почти 40-градусная жара, яркая зелень и свежесть моря представляют разительный контраст с промозглой ленинградской осенью… Через пару дней мы неплохо ориентировались в городе. В Мапуту много одноэтажных домов, типа наших коттеджей, но среди них нет ни одного одинакового, кроме двух домиков каких-то местных богачей братьев-близнецов. Поначалу и люди все были для меня на одно лицо, не сразу научился их отличать.

Заборчики почти все низкие, чисто символические, много зелени. Торговцы располагаются прямо на улицах. Ассортимент их небольшой: сигареты, пиво, фрукты-овощи. Бросился в глаза здешний способ переноски тяжестей: корзины, чемоданы несут на голове, причем, не придерживая руками. Роль носильщиков выполняют женщины, у многих из которых за спиной держится за шею еще и шоколадный карапуз. Особыми комплексами они не страдают: если надо покормить малыша, тут же вытаскивает сиську, и – приятного аппетита.

Южное солнце не любит шуток: вскоре мы мало чем отличаемся от аборигенов – так обгорели. Ананасы разъели губы. Я вообще не представляю, как это можно съесть больше одного. Мажемся кремами, но это мало помогает – кожа слезла, прикосновение к одежде – мука. Но мы не сдаемся, мы как губка впитываем впечатления. Мы ходили по городу уже без всяких старших и ответственных и упивались экзотикой! В помещениях или машине без кондиционера, мягко говоря, тоскливо. При любой возможности подставляешься под ледяную воздушную струю или – в бассейн (в котором мы полоскались раз 20 за день)!