Сергей Яковенко - За две жизни до мечты

Я тоже улыбнулся и кивнул. В груди как-то потеплело и немного заныло. Эдакая лёгкая, но сладостная боль.

– Помню, конечно! Мне та блондинка с обложки «Работницы» до сих пор покоя не даёт. В эротических снах приходит. Помнишь её? В сарафане таком бирюзовом. Она единственная, наверное, без химии на башке была. Остальные все под Макаревича косили.

Вовка хохотал от души. До слёз. Было видно, что тоже помнит.

– Мочу с ней выпариваете, небось? В снах этих ваших.

– Не-е-е, – запротестовал я. – У меня на неё каждый раз совсем другие планы. Но, блин, как до дела доходит, эта зараза в химичку нашу превращается…

Мы снова рассмеялись, а когда чуток успокоились, Вовка перевёл дыхание и воскликнул:

– Кстати! Я же узнал, откуда взялась та балка! Прикинь! Она старая. Очень! Ну, в смысле – совсем! Дом у нас не такой старый, как это бревно. Нет, он-то конечно старый – дом наш, но балка эта вообще старая! В общем, она из какого-то господского дома старинного. Там такая история… После революции, когда коммунисты отстраивали Страну Советов, разбирались по всей нашей области господские дома на стройматериалы. Ну ты понял, да? Всякие там… купеческие усадьбы… Какие ещё бывают? А! Графские! Они же, типа, роскошные, а от города далеко. А зачем трудовому народу роскошь за городом? Разбирали… А потом из этого хлама в городе коммуналок всяких понастроили. Вот в нашем доме как раз из таких брёвен крышу новую и слепили. Усекаешь?

– Да ну… Чушь какая-то.

– Ничего не чушь! Мне не веришь – в ЖЭКе сейчас спроси! Там должны знать, как и когда дома строили.

– Даже если так, что это меняет?

– Как это что? Всё меняет, Серёга! Клад у нас в области где-то лежит, а не за сотни километров! Из области это бревно!

– Так там же, вроде, Дон был…

– Великий Дон, Серый! – он демонстративно поднял указательный палец. – Великий, мать его, Дон! Так раньше Северский Донец назывался! Так что никакой это не Дон, Шерлок Холмс ты липовый! Донец наш родной в двадцати километрах отсюда! Рядом!

Я смотрел на него, слушал, и по-настоящему радовался. Радовался тому, что увидел в этом уставшем, сильно исхудавшем, неопрятном человеке не алкоголика, не павшего бродягу, а того самого Вовку, который писал на стенах «Лучше умереть стоя…», а теперь ещё и отомстил мне за Ватсона. Того друга, с которым я вырос, с которым всё детство – плечом к плечу. Вот он – передо мной. И пусть он внешне совсем на себя не похож, и пусть глаза устали. Но огонь-то в них всё ещё искрится, вспыхивает. И пусть он не горит, как раньше, а только тлеет, я всё же видел, что есть ещё надежда. И кто, если не я – старинный, верный друг – должен этот тлеющий огонёк раздуть?

– А знаешь, куда нам с тобой надо, Вовчик?

Вместо ответа он вопросительно приподнял косматые брови.

– В городской архив.

– Нафига?

– Будем искать поселения на Северском Донце. Но только старинные. Заодно разведаем, где именно строители Страны Советов старый мир разрушали, чтобы свой новый мир построить. Ты со мной?

Архив встретил библиотечным запахом и затылком явно женской головы с гулькой из седых волос. Туловище было небольшим и состояло из квадрата с торчащими из него нижними конечностями. Одето туловище было в длинную коричневую юбку и пиджак из того же материала. Верхних конечностей видно не было вовсе. Оставалось надеяться, что они всё же есть, просто скрыты от нашего взгляда и находятся где-нибудь за туловищем.

Весь организм женщины дислоцировался у окна приёмной Облархива и, судя по чавканью, был занят активным поглощением пищи. Голова, в ответ на наше дружное приветствие, кивнула и глухо промычала:

– Мугу…

Туловище не двигалось, а чавканье продолжалось с прежней интенсивностью. Вовка почему-то поприветствовал её ещё раз и, переведя взгляд на меня, недоумённо пожал плечами. Повисла неловкая пауза в нашем, не успевшем начаться, диалоге.

В помещении было тихо. На обшарпанном столе архивного работника блестел глянцем старый дисковый телефон. Рядом лежала какая-то серая канцелярская книга, с привязанной к ней дешёвой китайской ручкой. На стене кварцевые часы издавали мерное тиканье, которое эхом разносилось по абсолютной тишине помещения государственного учреждения.

Я решил, что прождали мы уже достаточно долго, и едва решился на вопрос, как вдруг прямоугольное туловище начало осуществлять медленное вращательное движение вокруг своей оси против часовой стрелки.