Гомер - Илиада. Перевод А. А. Сальникова

Только никто из друзей тех его от беды не избавил,

Помощи не оказал. А за ним Диомед предводитель

Жизнь у Калезия взял, его лучшего друга, который

Правил конями. Они так и в землю сошли неразлучно.

20 Дреса убил Эвриал и Офелтия мощного сверг он,

И устремился затем на Эсе́па и Пе́даса; нимфой

Абарбаре́ей они рождены были Буколиону,

Мужу прекрасному, он старшим сыном был Лаомедона,

Только не ведал отец, что он тайно, без брака рождённый.

25 Стал пастухом он, и там, возле стад своих с нимфой сошёлся,

Нимфа ему родила двух сынов-близнецов этих храбрых.

Их и убил Эвриал, славный сын Мекистея, и с юных

Плеч сокрушённых бойцов он сорвал боевые доспехи.

Там же, войною дыша, поразил Полипет Астиала;

30 Царь Одиссей поразил перкозийца Пидита, низринув

Медною пикой; а Тевкр – в битвах храброго Аретаона.

Нестора сын, Антилох, устремив свой сияющий дротик,

Аблера сверг; а Атрид Агамемнон, владыка, – Элата:

В городе Пе́дасе жил он высоком, что вырос на бреге

35 Светлой реки Сатнион. А бегущего Филака свергнул

Ле́ит герой; Эврипил тут, сразив, обнажил Меланфея.

Пойман живьём был Адраст копьеносным царём Менелаем.

Кони Адраста как раз понесли, испугавшись сраженья,

И о мириковый куст колесницу с разбега ударив,

40 Дышло её на конце раздробили, а сами помчались

К Трое, куда и других кони в страхе неслись от сраженья.

И от удара Адраст, с колесницы стремглав кувыркнулся

В землю лицом, к колесу. Тут над ним появился мгновенно

Сильный Атрид Менелай, занеся длиннотенную пику.

45 Ноги его обхватил и воскликнул Адраст, умоляя:

«Жизнь мне даруй, о Атрид, и получишь ты выкуп достойный!

Много сокровищ хранит в отчем доме отец мой. Богат он

Золотом, медью, и есть много хитрых вещиц из железа.

С радостью даст он тебе за меня выкуп неисчислимый,

50 Если услышит, что я – у данаев в плену невредимый!»

Так говорил он, почти убедив Менелая Атрида;

Тот уж хотел поручить одному из своих подчинённых,

Чтобы отвёл к кораблям он Адраста, как вдруг Агамемнон,

То увидав, подбежал, закричал в гневе на Менелая:

55 «Слабый душой Менелай! Ты к троянам столь жалостлив нынче?!

В доме твоём не они ль дело славное сделали, помнишь?!

Чтобы никто из троян не ушёл от погибели черной!

Смерть им от нашей руки! И младенец, что мать ещё носит

Только в утробе своей, пусть погибнет! Пусть каждый живущий

60 В Трое погибнет! Они пусть исчезнут все без погребенья!»

Так Агамемнон сказав, изменил тем намеренье брата,

Правду напомнив ему. Менелай светлокудрый Адраста

Молча рукой оттолкнул, и в утробу ему Агамемнон

Пику вонзил. Тот упал навзничь замертво. Тут Агамемнон,

65 Ногу поставив на грудь, пику выдернул молча обратно.

Нестор меж тем аргивян возбуждал, им крича громогласно:

«Други, данаи! Бойцы! Вы, бесстрашные слуги Ареса!

Вы не бросайтесь теперь на добычу, не медлите, други,

Сзади рядов, чтоб унесть больше в стан корабельный трофеев.

70 Прежде врагов поразим! Ну а после уж вы их неспешно

Сможете всех обнажить, с трупов их сняв доспехи спокойно».

Так говоря, возбудил дух и мужество в каждом бойце он.

Дрогнув, трояне тогда от данаев, что бранью дышали,

Скрылись бы в город родной, побеждённые собственным страхом,

75 Если б Гелен Приамид, знаменитейший птицегадатель,

Мудрый совет свой не дал брату Гектору, с ним и Энею:

«Гектор, Эней! Ведь на вас, воеводы, лежит прежде прочих

Бремя трудов и забот о народе троянском! Отличны

В каждом намеренье вы: пусть сражаться нужда, или мыслить.

80 Встаньте же вы у ворот, и бегущих троян удержите,

Сами подайте пример ратоборства, чтоб женам в объятья

В бегстве не пали они, на потеху и радость ахейцам!

И лишь поднимете дух у троянских фаланг перед Троей,

Здесь, у ворот, станем мы с аргивянами насмерть сражаться,

85 И не отступим, сколь нас ни теснят! Так велит неизбежность.

Ты же тогда поспеши в город, брат, и совет мой поведай

Матери нашей: пускай созовёт благородных троянок

Всех в наш акрополь, где храм светлоокой Паллады Афины.

Храма священного дверь открывая, внесёт пусть с собою

90 Самый прелестный из всех, что ни есть в царском доме, и самый

Ею любимый покров, величайший и пышный убранством.

Пусть на колени его дивнокудрой Афине возложит

И даст обет заколоть в честь её однолетних двенадцать

Тёлок, не знавших ярма, если, просьбы услышав, богиня