Владислава Николаева - Игорь

В первый раз мужчина пришёл с чем-то похожим на дверь, большая довольно толстая доска из промоченного дерева, местами почерневшая. Во второй принёс того же вида ящик, в третий бочку, как оказалось, с пресной водой. Движения его были обыдены, не суетливы. Приладил дверь, загородив их приют от пронизывающего ветра, упёр в стенку скалы, нависающей над головами, завалил внизу с обеих сторон крупными камнями. В отсыревшем ящике нашлась какая-то посуда и соль. От сырости соль застыла серыми комками, разбить её можно было лишь камнем. Детям было не до этого. Рыба незаметно дошла до готовности, и трое были способны съесть что-то горячее без всяких приправ.

Мужчина отлучался ещё, пока дети с жадностью ели, всякий раз возвращался с чем-то новым, неведомо откуда взявшимся на каменистом необитаемом острове. У костра появились затхлые одеяла, большие полотнища ткани, куча ломанных досок и щеп для костра, ящики с инструментами и гвоздями и ещё много досок, всё промокшее под дождём и видавшее виды.

Должно быть, какой-то корабль разбился о берега неприветливого куска суши в свирепом океане, ополчившемся против всего живого.

Всё кончается, и дождь кончился. Звёзды не торопились выглянуть из-за грязной, как сажа, марли туч. Ветер тоскливо выл, остервенело тужась выломать сырую дверь, подпёртую крупными гладкими булыжниками. Дети завернулись в разогретые на камнях одеяла. Воздух пах рыбой, сажей, затхлостью старых вещей. Одеяла также носили тягостный терпкий запах. Где-то, не здесь и не сейчас, горький дух мог бы помешать заснуть.

Ребята провалились в тяжёлый усталый сон. Нечего было рассчитывать, что они проснутся здоровыми на следующее утро. Почти мертвецы. Местные воды видели таких много. Несмотря на все старания, от холода он их уберечь не мог. Зимой в просторах океана так холодно. В местах, далёких от домашнего тепла и комфорта, воспаление лёгких всегда было достаточным основанием для смерти.

Небо над океаном казалось равнодушным и грязным. Дул ветер. Волны ударялись о высокий берег, и грохот сталкивающихся масс заставлял спящих вздрагивать и глубже кутаться в неприятные одеяла.

Когда Клоя проснулась, полоска, там где встречались вода и воздух, посерела. Медленно поднималось неяркое зимнее солнце. Прошёл дождь и закончился шторм, но океан был неспокоен. Из укрытия, где всё ещё крепко спали её брат Лен и их друг Йор, можно было увидеть океан, уходящий до самого горизонта.

Светловолосые вымытые головы мальчишек неподвижно и умиротворённо лежали на толстом слое одеял, настеленных незнакомцем на разогретые в костре камни. Теперь они остыли, и Клоя зябко передёрнула плечами, приподнявшись. На ней была только короткая исподняя рубашка, одежда висела рядом. Прежде чем кто-то увидит её при свете дня, стоило скорее одеться.

Девочка тихонько встала, стараясь не потревожить мальчишек. Она быстро натянула длинную шерстяную юбку и замерла с платьем в руках.

Незнакомый мужчина сидел на сложенных ногах лицом к поднимающемуся жёлтому полукругу. Он не мог её видеть, и Клоя впервые могла рассмотреть его. До этого было слишком темно.

Девочка с досадой заметила, что он молод, настолько, что в стране откуда она была родом, он мог бы быть её женихом. С бьющимся сердцем она вспомнила, как несколько часов назад сидела при нём в одной нательной рубашке, и торопливо натянула платье. За всё время между ними не было произнесено и слова, наверное, для этого просто не было времени, но сейчас Клое казалось, что дело было не в этом. Незнакомец определённо был иностранцем. Его не по-местному тёмные волосы (девочке даже казалось, что чёрные) были коротко острижены, и ни одна прядь не выступала. Кожа голой спины ещё не обсохла, по ней сбегали капли, и становилось понятно, что она такого цвета не от грязи. Нянька говаривала, что далеко во льдах есть люди с такой тёмной кожей, но Клоя в эти рассказы поверить не могла.

Девочка робко переступила поближе, чтобы увидеть лицо мужчины.

Его глаза были прикрыты, поза казалась расслабленной, несмотря на прямую спину и поднятые плечи. Девочка не могла представить его моряком, кожа лица была слишком лощёной, не бывает она такой от солёной воды, сурового ветра, морского солнца и сырого холода. У него не было ни бороды, ни усов, но не из-за молодости, так как на нижней половине лица проступила короткая частая щетина. Хоть солнце уже и достаточно поднялось, Клое всё равно упорно казалось, что и брови, и ресницы, и щетина абсолютно чёрные, она плотно зажмурилась, но когда открыла глаза ничего не изменилось.