Владислава Груэ: Время России

Я — попаданец в будущее.

Вы спросите — как? Как любой из нас, отвечу я, как любой. Проживите, сколько я, и попадете в самое что ни на есть будущее, станете свидетелем процессов и событий, которые сто лет назад никто и предположить не мог. Так просто, никаких машин времени.

И потому я — Иной. Я смотрю на Будущее из глубин своего Прошлого — и вижу мир иначе. Думаю, что вижу правильно. Меня не обманывает трескотня средств информации. Не туманят разум гормоны, не лихорадит тестостерон. Не сбивает фокусировку субъективность и пристрастия. Я стар, мои пристрастия остались в прошлом. Я мало что могу. Могу смотреть и понимать увиденное. Может быть, единственный на земле.

Я вижу истину. Это — причина, по которой я решил вести летопись. Самую настоящую, какой была повесть временных лет изначально, с художественными вставками, обращениями мыслию к прошлому, с полемикой с идейными оппонентами. В моей повести отразится весь мир. Кто-то должен позаботиться, чтоб история не была забыта.

Происходит великое изменение — Россия встает с колен. Думали, что это вот-вот случится в двадцатом веке. Надеялись, что произойдет в двадцать первом. Началось только сейчас. И я не могу допустить, чтоб средства информации снова извратили и оболгали историю. Кто-то должен донести правду до потомков.

Я добровольно взял эту ношу на себя.

Я не боюсь, хотя убивают за меньшее.

Мне дорога жизнь, но истина — дороже.

Веками над Россией висели проклятием страшные пророчества Чаадаева:

«Мы ничего не дали миру, ничему не научили его, мы продолжаем жить лишь для того, чтоб послужить каким-то важным уроком для последующих поколений». Их изучали, о них спорили, пытались опровергнуть (безрезультатно), и никто не обратил внимания, что ключ к спасению был дан Петром Яковлевичем там же, в «Философских письмах»! Чтоб спасти Россию, нужно оживить в ней веру.

Чаадаев был великим пророком.

Я живу в эпоху, когда это начало исполняться.

Забавно, что вера начала оживать в космическую эпоху, когда для бога просто не осталось места, когда умерли все мировые религии: агрессивные — агрессивно погибли, мирные — мирно почили. И вдруг в России стремительно развилась новая вера, подхватила страну и повлекла в будущее могучим потоком… Впрочем, это же Россия. У нас всегда наперекосяк.

Я живу внизу. Снизу видно многое. И поэтому я знаю, из чего и как образовалось это самое «вдруг».

Может быть, единственный в мире.

Я не унесу знание с собой. Пусть оно послужит потомкам. Пусть люди в далеком трехтысячном знают правду, знают, кто поднял Россию на своих плечах и вынес из всех бед и страданий. В мире говорят — Бог. Ну-ну. Я-то знаю правду. Я — внизу, мне видно. А начиналось так…

Он проснулся в начале первой вахты. Потолочная панель экономно засветилась. Соскользнул со спальной доски, одним движением убрал в стену каремат. От спальной доски до входной перепонки можно было запросто достать рукой, но его не смущала теснота. Рожденные в космосе недолюбливали большие пространства из-за их потенциальной опасности, ну а аскетизм им воспитывали вполне сознательно, объясняя тем, что шикануть много кто хочет, а ресурсов мало. Оставалось непонятным, почему и на Земле воспитывают в аскетизме, уж там ресурсов полно, одной только атмосферы вон сколько, и почему земляне аскетизм предпочитают называть нищетой… но на Земле он не бывал и судить о незнакомом воздерживался. То есть о Земле он знал побольше среднего землянина, но то по фильмам, а фильмы и жизнь ничего общего между собой не имеют, достаточно разок посмотреть фильм о космосе, чтоб в этом удостовериться.

У выпускника летной академии космофлота России все необходимые личные вещи умещались в боксе под спальной доской, и еще место оставалось. Заполнить можно было, но для этого требовалась определенная деловая нечистоплотность. Поэтому он сразу решил, что не нуждается ни в чем сверх установленного внутренними правилами академии и выдаваемого бесплатно. Единственное, от чего он не отказался бы, так это от собственного гидроузла, да и то потому лишь, что к пункту удаления отходов жизнедеятельности всегда стояла очередь. В очереди, конечно, можно было поболтать, обсудить новости, но это для землян притягательно, а рожденные в космосе любили уединенность, почти недостижимую в тесноте жилых куполов, пещерных модулей и внешних станций. Но собственный гидроузел могли позволить себе разве что старшие офицеры, стоил он ого сколько, а место под него еще больше.